естественные науки, философия и т.п. Меня ничуть не интересовала латынь, греческий, математика и прочие "знания", которые требовались по стандартам тех дней.
Отец разыскал в Сан-Франциско лучшую частную школу и определил меня туда как особого ученика, которого надо было натаскать к экзаменам в Беркли, и нанял там одного из преподавателей, г-на Эвелина Никсона, чтобы тот попутно опекал меня.
Следует, к тому же, заметить, что отец предоставил мне свободу: комнату для ночлега и работы, и никого, кто бы присматривал и заботился обо мне. Я мог приходить и уходить,когда мне вздумается. Я так и делал. Мечтательно задумавшись, я бродил в одиночестве по городу, исследуя его так же, как делал это в окрестностях Сакраменто. Больше всего мне нравилось побережье океана: там я переживал судьбы античных героев и римских полководцев, поэтов всех времён, иногда пребывая в исступлённом восторге, но никогда, в отличие от детства, не ставил себя на их место. Что-то во мне уже переменилось.
И совершил эту перемену Эвелин Никсон. Он первым изо всех учителей заинтересовал меня в том, что мне нужно было познать, не в самом себе, а во внешнем мире сознательной культуры. Он был фанатиком поэзии, особенно обожал классическихпоэтов. Когда он читал или декламировал греческие стихи, греки оживали: романтика и язык пели мне песни, и я был преисполнен вдохновения, чтобы стать, подобно ему, нет, не героем и даже не поэтом, а знатоком греческого языка и, следовательно, инструментом, способным воспроизводить прекрасные слова. Жизнь наполнялась смыслом, целеустремлённостью и радостью. Она была слишком обширной, чтобы я мог олицетворять её своим детским подражанием и героизмом. Я писал стихи, но лишь для того, чтобы изучить технику, и таким образом чувствовать поэзию более глубоко. Мне хотелось читать, а не писать, я хотел знать, а не творить, как об этом сказал Никсон, великие вещи, и не быть героем самому.
- Я - никто, - говорил он бывало. - Я - ничто, лишь одно из тех безвестных существ, для которых слагали песни Данте и Шекспир, ради которых работали и боролись Цезарь и папы, полководцы и государственные мужи. Я - ценитель всех хороших слов и добрых дел"
Это была новая и благородная роль, и Эвелин Никсон был прекрасным примером тому:
воспринимающий, а не творящий великолепные изобретения. Он был англичанином, говорили, что он окончил Оксфорд с отличием по двум специальностям, и приехал в Сан-Франциско по состоянию здоровья. Там была целая группа таких как он, большинство из них рассказывало то же самое. В Оксфорде и Кеймбридже они были не только эрудитами в науках, но и спортсменами, они развили себе такие мускулыи такой объём грудной клетки, какой им был вовсе не нужен и который они не могли сохранить при такой сидячей работе, полученной в результате этой эрудиции.