После того, как он стал указывать женщине буквально рукой, где ей ходить, она сказала:
− Да у меня дочь такая же как ты. И между прочим, на бюджете учится. А не как ты – на минимальный балл сдал.
Дан потом меня мучил: откуда тётка могла знать, что он так сдал ЕГЭ? (А он реально очень плохо для себя сдал матемку, ошибся просто в результате, а «русский» у него всегда хромал.)
Дан после этого совсем расстроился и сказал женщине:
− Хотите, чтобы вас на колёса намотало, пожалуйста – и дальше топайте за багажником, можете даже там спрятаться.
Тётка ответила: «если только на твои колёса», сфоткала номер его машины и вызвала ДПС.
Дан извинялся, просил, чтобы «потерпевшая» забрала заявление, но она не забрала и его лишили прав чисто символически – на пять месяцев.
В общем, Дан был не в духе. Савва всегда просил не кривить рожу, и замечал, что надо нормально разговаривать с людьми, когда неправ.
− Я устаю в доме быта, − жаловался Дан. – Устаю я.
Иногда Дан ездил с нами на своей машине, без прав. Но редко, он опасался кончено. Как правило ездил в будни:
− Где-нибудь среда-четверг, когда дпс-ники не ловят из-за укрытий. Самый-то опасный день – выходные и утро понедельника, вот тогда точно словят, − объяснял Дан.
Мне не нравились претензии Дана, его вечно недовольное выражение лица. Я понял, что обожаю скорость. Мы с Саввой были на одной волне. Дан же – нет. Он ругался и объявлял, что больше не поедет с нами. Но почему-то не пропускал ни одной ночной поездки.
Однажды мы катили по ночному шоссе в среду. Савва на радостях выпил, он пил редко, но если пил, то больше нас с Даном, мы сами удивлялись. За рулём порша был я. Позади рулил Дан (без прав), но он отставал. Скорость приличная для меня, но Савва летал быстрее. Мне нравилась ночная дорога, но не до фанатизма, и мне всё больше казалось, что Савва зависим от дорог и поездок, чем ближе я его узнавал, тем чётче понимал: он человек страсти.
А май дурманил дальше, вдохновлял на подвиги, склонял к экстриму. Катясь по шоссе, я вспомнил поездку в Петербург, и то, что я обещал Тоне эту поездку, потом вспомнил, что так и не поблагодарил её за подарок на день рождения. На дороге случилось озарение, я ругал сам себя: какой же я гад, как я мог о ней забыть, нет мне прощения, пусть она там кто угодно, но я тосковал по ней; и я решил написать Тоне или позвонить, возобновить с ней отношения и не вспоминать о прошлом. Прошлое неважно, только грядущее, как утверждал великий символист. Светало, солнце почти поднялось над лесом и скакало со мной наперегонки, вдоль обочины попадались голосовавшие люди – значит, мы заехали далеко, к соседнему городу. Савва задремал, а я мчался, пока Дан не начал сигналить. Я затормозил, прибился к обочине.