– Кто – он?!
– Глеб, пожалуйста, давай уйдем отсюда. Мне страшно…
– В это очень трудно поверить, – зло прошипел Хаос, резко хватая меня за рукав куртки. – Давай, шевели ногами. Черт…
– Глеб, он вернулся.
– Шевелись, мать твою!
Он уверенно тащил меня следом за собой по уже проложенной снежной тропинке прямо к машине, оставшейся у самых ворот, и я послушно перебирала ногами, то и дело увязая в снегу, пару-тройку раз едва не упав. Я остро чувствовала, как близко навис надо мной тот самый пресловутый меч, сулящий расплату и неминуемую страшную кару за все, что было и будет, но не это пугало, совсем другое заставляло сжиматься, дрожать, постоянно оглядываться в поисках знакомого, быть может, значительно искаженного временем, но все равно узнаваемого лица.
Я боялась возвращения… нашего далеко не триумфального возвращения.
Моя тень настигла меня так неожиданно, в тот самый момент, когда казалось, что еще чуть-чуть, и я непременно выберусь на путь из тьмы к свету. И вряд ли теперь будет иметь хоть какое-то значение тот факт, что пока Он был рядом, мне самой приходилось сгибаться под неоправданно тяжелым бременем невольной жертвы.
Достаточно того, что я была с ним в том жутком месте.
Чувствовала страх.
Видела, что бывает, когда ломается надежда, а желание не потерять ни единого вдоха затмевает собой все остальное, становясь самой важной потребностью.
Могла ли я что-то изменить? Быть может. Но в то беспокойное время я была другой; слабой, сломленной, до невозможности жалкой и ничтожной. Я отчаянно цеплялась за свою жизнь, как за самый величайший дар небес. За возможность провести на земле пару-тройку лишних секунд готова была переступить через любые принципы, забыть обо всем человеческом, отречься от прежней себя, поддаться животным инстинктам.
Возможно, именно поэтому я все еще жива.
Жива ли?
Миновав распахнутые старые ворота, мы приблизились к машине, и Глеб подтолкнул меня к двери. Я машинально потянула за ручку и буквально упала на мягкое пассажирское кресло. Меня все еще колотило, точно в сильнейшем ознобе, однако мир вокруг уже не вращался со скоростью взбесившейся центрифуги, а навязчивый красный свет, пеленой застилавший глаза, понемногу разъедали реальные краски белого дня.
– Давай, – бросил Глеб сквозь плотно сжатые зубы, устроившись на водительском сидении. – Говори. Черт, не вздумай теперь водить меня за нос, усекла?!
– Я не понимаю…
– Что ты не понимаешь?! Если кто-то что-то здесь ни х**а не вкуривает, то это конкретно я.
– Глеб, поехали отсюда, – на удивление четким голосом попросила я.