У всех был взъерошенный вид – накатывались все более грозные события. Я отложил новые газеты и журналы.
– Вчера приснилось: еду в моем «жигуленке», в сплошном тумане, вглядываюсь в слепь, не видя дороги, сейчас страшно грохнусь обо что-то. Вот так не видно, куда пойдет обгрызенная страна.
Гена Чемоданов, деликатно взяв в тонкие пальцы бутерброд, сказал:
– Когда человек начинает действовать всерьез, в его действиях содержатся семена зла. Когда выбираешь цель, то ее воплощение всегда заденет кого-то. Деятельность, действие разделяет жизнь на обладающих силовым ресурсом, нервно ответственных за создание полезного результата – и безземельных и легкомысленных, не отвечающих ни за что и копящих злобу и ненависть.
Я удивился совпадению мыслей, и подхватил:
– Всегда думал, что некая тайная сила возвышается над рассуждающими умами, даже если они взяли верх, и вышли наружу. Над чиновниками, без которых не может обойтись ни одно государство, – старым костяком профессионалов, людей из компартии, министерств и ведомств, вокруг которых столько споров, ломается столько копий у разглагольствующих романтиков, консерваторов и догматиков, – и у нас с вами.
– Вот, – подвинул я газету. – Писатель Приставкин в своей статье признал: в партии – потрясающий инстинкт самосохранения – с нынешней демократией в искусе власти она уже может договориться. Лучшие управленцы – это бывшие аппаратчики, очень опытные в наших диких условиях. Россия потеряла для себя XX столетие.
Одутловатый диссидент Марк обрадовался.
– Вот они – твои грозные шаги командора! У государства всегда такая поступь. Это главное зло. У него надо отобрать власть, или всемерно сократить его влияние на общество. Чиновник, не ищущий иных экономических путей, кроме тех, что уже испробованы, должен быть лишь техническим работником.
– Кто-то встраивается в поступь государства, а кто-то идет своей дорогой призвания, – уверенно сказал Игорь.
– А кто-то поперек! – загоготал Батя.
– Дима, оказывается, ты за парламентскую республику! – взмахнул стаканом Толя Квитко, расплескав водку.
– Нет, за мирный, любезный обмен мнений без власти, – ворковал Юра Ловчев. – И за компромиссы. Непременно компромиссы! Искомое единство Димы.
– Да, я за это, – в тон Юре ответил я.
Гена Чемоданов серьезным тоном возразил:
– Звук тяжелых шагов командора – это голос глубинного народа, который ставит ценность стабильности намного выше, чем ценность демократии, свободы выбора, собственного мнения. Ему важна сильная власть как гарант стабильности и предсказуемости жизни.