***
В нашем новом офисе – большой светлой комнате со сдвинутыми вместе приставными столами перед моим столом, и шкафами по всем стенам, я с тревогой перелистывал газеты и журналы.
«Новая газета» определила положение прямо и грубо: у нас две ветви власти – отражающая старую номенклатуру (съезд) и новую (Ельцын). Старая номенклатура благодаря перестройке обрела средства и имущество (вошла в рынок), поделившись с новой, еще больше жадной до благ. Делается все для того, чтобы в рынок вошли эти номенклатуры, аппарат – за счет народа.
Известный экономист-гайдаровец писал: рыночные отношения дележа власти и раньше были, и сейчас пронизывают власть. Это создано еще во времена Брежнева. Рынок должностей и привилегий. Каждый аппаратчик владеет своим участком, и вылетает, если сопротивляется системе. Нет у нас субъекта вне аппарата. Демократическая система может стать только по мере ослабления аппаратных связей. Но аппарат объединяется, ищет «гражданского согласия». Насаждается общенациональный комплекс неполноценности, мол, надо возрождать величие России. Под величием понимается превосходство. А сила – найдет врага. История предоставляет возможность аппарату продлить свою власть.
– Будущий частный владелец и будущий аппаратчик – или одно лицо, или близкое, – утверждал он. – У нас реальный выбор: или власть «высшего слоя», или гражданская война, если осмелятся отбирать у него власть.
Меня испугала предупреждающая статья писателя Ю. Нагибина. Нами руководит новый партийный слой, еще более хапужнический. И – рвется третий слой, самый жадный и опасный, не маскирует своей националистической хари. Надо выйти на общечеловеческий путь. Есть фашисты и антифашисты, а не западники и славянофилы.
Значит, те, кто у кормушки – они и будут осуществлять политику, по своей колодке! Не так ли я хотел в моей организации, прикрываясь романтической верой? Из неверия ли в человека этот почти механический взгляд экономиста-гайдаровца на аппарат?
Молодой писатель, репрессированный за участие в неподцензурном журнале, в «Известиях» логически вывел: в усилении политических репрессий при освобождении рыночных отношений возможна фашизация социализма. Аппарат взял госсобственность в свои руки. Сейчас у нас система бюрократического рынка.
Может быть, и так. Я не мог примкнуть ни к одной стороне. Наверно, это неизбежный этап переходного периода. Или бьет в мозгу такт тяжелых шагов командора.
И тут меня неожиданно проняло, словно очнулся. Да это же катастрофа – и для моего дела тоже!