– Мне что, вашего человека в шизо отправить?
– А медицинского изолятора у вас нет?
Начальник захохотал:
– Ну что за нация! У царя царицу выпросят! Ладно, на тебе вот… позвонишь на этот телефон, но только с 8 до 16, поняла? Сам ему скажу и в изолятор помещу, иди уж! А домашнего телефона не дам, а то ты мою семью взбаламутишь!
Аркадий Борисович умер утром, не дожив до возвращения сына всего пару недель. Так Ира впервые оказалась в Утятине.
Пасмурным днём автобус подъехал к кладбищу. У ворот их ждали Земфира Рувимовна, племянница покойного, с матерью Марией Давидовной, старуха Левина из их дома и ещё какой-то съёжившийся старичок, которого Ира больше никогда не встречала. Потом автобус с покойником и старухами поехал вверх по серпантину, а немногочисленная процессия двинулась вслед за ним. На обратном пути Мария Давидовна ухватила под руку Зинаиду Захаровну, а Земфира пошла рядом с Ирой. Ира иногда украдкой поглядывала на свою спутницу, пытаясь вспомнить, кого она ей напоминает. И только подходя к воротам, догадалась: одну из сестёр Шишмарёвых с картины Брюллова. Зинаида рассказывала Ире, что Земфира вконец замордована матерью и только в 31 год вдруг взбрыкнула и вышла замуж за местного алкаша Ваню Куркина. Теперь Ваня, которого дуры-бабы прописали, закатывает скандалы и срамит жену-учительницу, а она не знает, куда деваться. «Надо же, такая красавица – и никакого личного счастья», – сочувственно подумала Ира.
– А почему только бабушка с сыновьями и невесткой здесь похоронена? – спросила она Земфиру. – Аркадий Борисович говорил, что семья здесь с незапамятных времён.
– До революции за Маяком еврейское кладбище было, – ответила она. – Сейчас там только гранитные осколки из земли торчат. Маленькой я туда с бабушкой ходила. Хоть и не было могил, но она помнила, где они раньше были. Теперь уже никто ничего не помнит. Да и евреев в Утятине мало осталось. А дедушка – он в Гражданскую войну в Сибири погиб, там где-то и похоронен.
Зинаида Захаровна подрядила кого-то из своей многочисленной родни, и Ира поехала за Борисом Аркадьевичем на почти новом «Москвиче». Дальней дорогой они почти не разговаривали. Когда вошли в дом, Зинаида Захаровна неожиданно для Иры встретила сына подруги с объятиями и причитаниями. «А как же "фармазон Борька", – подумала она. – Сейчас она искренна или тогда была?» За столом говорили мало, но потом всё-таки Борис Аркадьевич, подняв бокал, поблагодарил женщин за то, что поддерживали его отца в последние, самые тяжёлые месяцы.
– Ладно, Боря, – махнула рукой Зинаида Захаровна. – То дело прошлое. Давай думать о настоящем. И о будущем. Ира, как её Аркаша просил, добро для тебя сохранила. А что с ней теперь будет? Ирка, не встревай, я дело говорю.