– У-уу! – взвыла она.
– Прошу, – сквозь тяжелое дыхание прохрипел я Томе. – Холст готов принять кисть художника.
– Благодарю, господа. – Тома кокетливо присела в мини-реверансе, подогнув ножку. – Обещаю шедевр, каких нет, не было и не будет.
– Не будет? Звучит нелогично, но красиво, – заметил я. – Кстати, если мою работу ты обозвала сниманием скальпа, то твоя больше напоминает кастрацию.
– Чего? – переспросил Юлиан.
– Операцию аппендицита, – подхватил я, отвлекая память напарника другими мудреными словами, чтобы не зацикливался на ненужном. – Тохикардию с перемежающейся экстрасистолой.
– Это что?
– Заклятья, за которые Вечный Фрист полжизни бы отдал, – усмехнулась «художница» с ножом в руке.
– Старик поссорился с хранителями, потом к нему в гости направился Малик. Думаю, сейчас у него вряд ли осталась хоть одна половина того, о чем ты упомянула.
– А о чем я упомянула?
– Уже не помнишь?
– Нет.
– Тогда мой ответ – сорок два.
– Почему?
– А какая разница, если ты не помнишь вопрос?
– Разве был вопрос?
– О том и говорю.
– Ну и ладно.
Тома творила недолго. В финале она сделала шаг назад, последовал краткий взгляд на выполненную работу и, сразу же, указание на медный таз:
– Опускайте.
Юлиан помог мне подняться, затем мы стояли по бокам вертикально поставленной Пиявки, удерживая на весу, а Тома трудилась над последним штрихом великого творения. Когда вымытая и насухо вытертая самочка вновь свободно встала на четвереньки, от нее пахло чистотой и свежестью. Блестящий аналог коленки на месте гривы отражал свет из окна. Оказавшиеся огромными голубые глаза – на просветлевшем лице вдруг проявился их ярко-небесный, а вовсе не серый цвет – глядели внутрь себя, стараясь понять произошедшие изменения.
– Готово, – удовлетворенно выдала Тома.
– Не совсем. – Я указал глазами на стопку одежды.
В дверь постучали.
– Царевна Марианна Асина к цариссите Тамаре!
– Можно? – Звонкий голос Марианны почти перекрыл доклад слуги. – Так хочется увидеть человолка…
Мы быстро огляделись: бедлам и разгром. Я потянул Пиявку за ошейник, отводя от тазика и окружавших луж.
Тома закатила глаза, но выдохнула:
– Заходи.
Вместе с восторженно вглядывавшейся царевной в дверь ввалилось человек пять слуг.
– Убрать? – Они указали на поле битвы добра с привычкой.
Я кивнул, поскольку стоял лицом к ним. Тома, обернувшись, подтвердила.
– Она не кусается? – Марианна обошла слуг, начавших уборку, и сделала опасливый шаг ко мне и Пиявке, которая мгновенно напряглась и приготовилась к прыжку.
– Грр!
– Не подходи ближе! – вскричала Тома.
– Ррр! – одновременно одернул я четвероногую защитницу.