Любава посмотрела на его неширокую спину, «Какой-то он сегодня подозрительно веселый. Чем же Даша его подкупила, как уговорила? Неужели он … она… про него и раньше говорили, что он своих студенток трогал… Надо будет спросить у Даши при случае», достала из стеклянного шкафчика стеклянные флаконы, «Нет, нет, я не смогу, у меня язык не повернется, если только она сама расскажет», надела на дозатор чистую насадку, «А фиг она мне что расскажет, она будет хранить свою тайну молча, чтобы об этом не узнала ни я, ни Сашка, ведь она все еще на что-то надеется! Как же это глупо и нелепо, ведь это я знаю его три года, я три года вижу его каждый день, я знаю, какое у него лицо, когда сердится, знаю, как заставить его улыбнуться, знаю, как он пыхтит и дышит во время секса, знаю каждый санетиметр его кожи!», набрала в дозатор темную, вонючую жидкость и сглотнула подступившую к горлу дурноту, «Это я, я, я буду его женой и Даша не посмеет, будь она мне хоть трижды подруга, помешать нам!», плотно укупорила флаконы пробками и убрала в холодильник.
У нее засосало под ложечкой от странного предчувствия, но она загнала ощущение поглубже внутрь, хотя оно и оттуда продолжало свербить. Тошнота не отступала, во рту противно скапливалась слюна и ее приходилось постоянно сглатывать. Когда вернулся Роман Юрьевич, Любава поспешила отпроситься домой, сославшись на плохое самочувствие. Но сразу уйти не получилось, какое-то обязательное время пришлось потратить на разговоры и прощание. Выйдя за дверь, Любава почти побежала домой, предчувствуя снова крики и упреки от матери.
Глава 9
«Как же так получилось?», – думала Даша, медленно поднимаясь по ступенькам подъезда, – «Почему в моей жизни нет ни одного человека, с которым я на самом деле хотела бы поделиться, которому я могла бы рассказать то, что меня на самом деле волнует? Мама не поймет, она всегда говорила, что я должна думать об учебе, а любовь и чувства – это все глупости, и Любава, моя Любава, разве могу я сказать ей о своих чувствах, и все остальные, кто мне дорог, кого я люблю, с кем могла бы сейчас поговорить откровенно, да хотя бы просто переглянуться – они бы решили, что у меня поехала крыша, что все эти видения – это просто галлюцинации от переживаний. Я запрещаю себе думать о них – хотя бы на время, хотя бы до тех пор, пока не поправится мама, пока я не избавлюсь от видений, пока не будет можно будет вздохнуть свободно».
Даша вспорола дверной замок ключом, но дверь не поддалась, не клацнул метал. Закрыто на задвижку. Она приникла к двери ухом, пытаясь уловить хоть что-то. Из квартиры доносился еле слышный, но какой-то невыносимо знакомый, напоминающий что-то звук, и потому она нажала на кнопку звонка и убрала ключи в сумку. Звук стал громче, металлическая задвижка стукнула и дверь распахнулась навстречу Даше. На пороге стояла тетя Лена.