Яков мысленно был с Амицем и видел, как непросто ему приходится. Его друг был уставший, а потому не мог так же быстро взбираться наверх по ступеням, как его противник. Полный сил Шахцан очень скоро приблизился к подножию трона и ступил на первый выступ, однако, сию же секунду вынужден был отпрыгнуть назад. Прямо из открытой пасти стоящего справа льва показалась желтая голова кобры. Высунув наружу свой длинный, черный, как смоль, язык, змея с нетерпением ожидала гостя.
Подоспевший Амиц захотел занять место Шахцана и уже заступил наверх, но так же, как и его предшественник, вынужден был попятиться назад. Толстокожий змей с красными, налитыми кровью глазами чуть не впился ему в руку.
Оба неудачника с грустным видом спустились на землю. Кобра же некоторое время понаблюдала за трусливыми новобранцами, решившими нарушить ее покой, а потом опять уползла обратно в свое златокаменное логово.
Лицо Меруша стало бледным от гнева. Громко хлопнув дверцей, он удалился в кабину. Черный аэробус тронулся с места и полетел в сторону Великой стены, поделившей на две неравные части Новый Запад и Древний Восток.
Центральная площадь стала понемногу расчищаться от серых кителей, которые спешно, один за другим удалялись в Чистилище. Яков тоже хотел поскорее добраться до комнаты. Он уже порядком устал от событий сегодняшнего дня, бежавшие друг за другом бесконечною чередою словно вагоны скорого поезда. В какое-то мгновенье он начал жалеть о той жизни, которую оставил в мрачной шахте. Несмотря на все сложности и лишения, в ней был заложен хотя бы какой-то порядок и смысл. Здесь же, в Авелии, весь его день был подобен нескончаемому и бесполезному забегу. Разнолицые новобранцы, постоянно занятые поиском лучшей доли, казались ему сейчас едва ли симпатичнее клонов. Он чувствовал, что попал из одного подземелье в другое, только более глубокое и безвыходное.
Столовая, куда новобранцы обычно приходили после вечернего испытания, занимала весь третий этаж. Белые столики с серебряным отливом стояли вдоль стен. Посреди залы лежал длинный ковер, который вел к разносу, где толстощекий верзила с угрюмым видом выкидывал на подносы тарелки.
Об ужине Якову сообщил Шафран, встретившийся на лестнице. Он уже успел прийти первым и накрыть на стол. Так что когда Амиц и Яков усталые и измученные ввалились в столовую, их уже поджидал румяный картофель, аккуратно разложенный на широком фарфоровом блюде.
За все время, отведенное на еду, Амиц не проронил ни слова. Было видно, что неудача, случившаяся в самом конце испытания, подкосила его сильный дух. Зато из Шафрана, как из фонтана, каждую секунду проливались наружу восторженные слова.