Утреннее построение совершалось обычно в девять часов сразу же после завтрака. Якова с самого утра мучил вопрос, какие же сегодня его ждут приключения. Тем более, что с самого начала дня Амиц и Шафран таинственно молчали и на все его вопросы отвечали уклончиво и однообразно: «Увидишь еще» или «Меруш скажет сам». Будто в этой неопределенности была заложена какая-то тайна, страшная и необычная, о которой никогда не говорят заранее, чтобы не расстраивать человека.
За завтраком тоже они не проронили ни слова. Амиц был утомлен сегодняшней ночью, в которую он почти не спал, Шафран тоже выглядел непривычно грустным. Глаза его потускнели и даже уменьшились в размерах.
Когда Яков вышел на улицу, некоторые из испытуемых уже успели выстроиться в линейку. Другие небольшими кучками стояли рядом с дверями и что-то бурно обсуждали между собой. Наш герой и его приятели встали в строй.
Приятный одурманивающий запах утренней свежести забил легкие нашего героя. Яков несколько раз втянул в себя Авелийский воздух, невероятно чистый и ровный по сравнению с терпким духом шахты. Только сейчас он обратил внимание на несколько таких же высоких домов, которые вместе с Чистилищем обрамляли Центральную площадь. В отличие от прибежища, где ютились новобранцы, их двери выходили на другую сторону, поэтому Яков не мог увидеть, что же за люди там проживают. Возможно, в одном из них находились Меруш с Маарахом, а в остальных жили члены парламента, куда так стремились попасть все испытуемые.
Эти серокаменные исполины внушали Якову ужас и трепетный страх. Он никогда не видел таких огромных домов и более того даже не мог представить, что люди могут соседствовать друг с другом в одном месте.
Стены его бункера всегда казались ему чем-то сродни крепости, которая охраняла его от посторонних взглядов. А здесь, в этом бесконечном темном муравейнике у него не было не то, что дома, а даже своего постоянного угла.
Однако мысли его прервались из-за очередного появления Меруша. Как и вчера, командир новобранцев предстал перед публикой в том же черном аэробусе. В руках он держал сверток.
Яков вместе с остальными испытуемыми задрал голову к небу, которое в этот день было усеяно легкими, едва различимыми перистыми облачками и приготовился ждать речи.
По убегающим куда-то в сторону глазам Меруша было заметно, что он был чем-то сильно обеспокоен. Быстро развернув бумагу, он начал медленно читать записанное на ней послание: