– Смотри, сейчас будем проезжать возле «Одеона».
Вскоре появился и сам театр в своём архитектурно-позолоченном великолепии. Когда-то, а точнее 9 апреля 1782 года сама королева Мария-Антуанетта присутствовала на открытии,этого шедевра архитектуры. Впоследствии бедная королева закончила свои дни с супругом на плахе, так и не насладившись плодами своей совершённости.
В подвальном помещении, которое она арендовала для меня, было сыро и пахло ветошью: очевидно, когда-то здесь был склад какого-то бутика. Единственное окно, выходящее на улицу, было вымыто, так что отдавало синевой тусклого стекла, стол, пара стульев и кожаный диван, в углу была небольшая плита с кастрюлей на ней.
Агата стала сразу разогревать суп, от которого распространился аромат свежих овощей и лука. Она звенела посудой, вилками, на столе появилась ваза с орхидеями и зажжёнными свечками вокруг, хотя ещё всего лишь полдень. Я понял, что вечер пройдёт без неё. По окружающей меня чистоте было видно, что она мыла полы, протёрла полиролем редкую мебель и выбила пыль с единственного ковра перед диваном.
Сам дом находился на небольшой улочке около улицы Пиренеев.
– Ну как, тебе нравится? – допивая бокал шампанского.
– Лучшего я себе и представить не мог.
– Довольствуйся пока этим, потом, может, придумаем что-нибудь получше, – снисходительно заявила она, польщённая моим растерянно-счастливым видом.
– Ты издеваешься над бедным художником, – впиваясь поцелуем в её тонкую шею.
– У нас мало времени сегодня с тобой, прости, я спешу, – снимая с себя ситцевое платье в цветах.
Новый диван, куда мы плюхнулись с ней, пару раз браво крякнул, зато с честью выдержал испытания, выпавшие ему в первый же день новоселья. Уходя, она, конечно, забыла некоторые элементы нижнего белья, как это похоже на неё, наверное, тем самым желая отметить свою территорию раз и навсегда, оставляя мне свой аромат на память. А я, словно старый фетишист, с улыбкой положил их в мой чемодан к одежде, рядом с осколком стекла в картонной коробочке из-под шоколадных конфет, потому что шкаф для белья пока что отсутствовал.
Так весело начался мой первый день в Париже. Впоследствии моя жизнь превратится в сплошное ожидание. Приходила она ко мне часто, но всегда ненадолго, не знаю, если бы она появлялась реже, но надолго, было бы лучше для меня или нет. Каждое её появление наполняло смыслом и радостью мою уютную каморку художника. Были ли у меня другие женщины, кроме неё? Могу с уверенностью сказать, что нет. Мы были тогда слишком юные с Агатой, когда познакомились, и слишком наивны, чтобы врать друг другу, может, именно эта чистота отношений и сыграла с нами эту роковую шутку, полюбить друг друга на всю жизнь. Почему же она тогда вышла замуж за нелюбимого человека? Десятки раз я ставил себе этот вопрос и не находил на него ответа. Спрашивать её об этом мне не очень хотелось, омрачать лишний раз и без того короткие минуты счастья. «Если она пожелает когда-нибудь – сама расскажет обо всём, а я её внимательно выслушаю, – успокаивал я сам себя, – и приму всё так, как оно есть». Ведь когда ты в первый раз очутился в большом неизвестном городе, где у тебя нет никого, а только любящий друг, готовый пожертвовать ради тебя своей репутацией, семейным положением – ведь ты не будешь задавать лишних вопросов, а примешь свою неизбежность такой, какой она есть.