— Если ты считаешь, что восстановить справедливость — это вляпаться в историю, то здесь мы расходимся во мнениях.
— Видать, пример нашей мамочки не послужил тебе уроком.
— А вот маму не трожь!
— Да я и пальцем её не задел! — следует ответ.
Но это уже мужской голос. Господин Лео в банном халате нависает надо мной. — Ещё раз повторяю: — Женя спровоцировала моего охранника.
— Я уже слышала эту версию, — бормочу я. По правде говоря, у меня зуб на зуб не попадает.
Видя это, господин Лео присаживается напротив и заглядывает в глаза:
— Хочешь горячего чаю?
Я ограничиваюсь кивком.
— Ну вот и славно. Как говорила моя бабушка, сядем рядком и поговорим ладком.
Этот елейный тон вместо отвращения вызывает у меня слёзы. «Только не раскисать, Мариам! Ты видишь, он даёт задний ход. И глянь на его ладони. Они снова приняли прежнюю позицию — по швам. А это кое о чём говорит. Если сбить его с ног и…»
— О чём задумалась, гюнешим? — раздаётся голос над ухом. — Пора пить чай!
Судя по свежезаваренному напитку, он не потерял контроль над руками окончательно.
«Ты дрейфишь?» — слышится голос за кадром. Вообще — то это папино словечко, но на этот раз его транслирует та девчонка. — «А ведь когда — то ты умела постоять за себя».
— Это было в отрочестве. А с того времени много что поменялось.
— Что именно? — не унимается мой фантом из прошлого.
— Теперь я предпочитаю быть жертвой, а не палачом.
— Чё-чё? — прыскает Марья-Манюся. — Эй, подруга, имей в виду: я таких слов ещё не выучила. — Слышится сдавленное хихиканье, а потом она и вовсе затыкается.
«Быть жертвой, а не палачом… Откуда это в моей голове?»
Лео-Леонид
В какой-то момент нашего чаепития дал слабину.
Больно жалкий вид у моей сотрапезницы. Однако глазки её медвежьи выдают её. Это когда она изучающе смотрела на мои пальцы. Наверняка, прикидывая про себя, как получше заломить их мне за спину.
Она вымотана до предела. Но не сдаётся и всё отрицает. Но меня не проведёшь. Во-первых, ей известно, что я — Нэйхин. Немногие в Каргыджаке в курсе моих паспортных данных. А с чего бы это простой сотруднице захудалой гостиницы владеть такой инфой?
Но самое существенное — её походка. Многое можно скорректировать, но только не походку. А она движется как молодая медведица. Я убедился в этом, когда она сняла туфли. Так ходил её папаша. Кроме этого, она наследовала его настырность. Сколько воды утекло, а девушке всё неймётся. Однако расчёт её неверен. Не на того напала.
Сейчас меня заботит, что с ней делать, когда она во всём признается. Сдать полиции? — Не хотелось бы засветиться. Отпустить с миром? — Вряд ли получится. После недели лишения полноценного сна, она станет развалюхой. Это привлечёт к ней внимание. И как говорил охранник Витя, мы огребём ворох проблем.