Сведи меня в могилу (Благодарова) - страница 145
Выдержка подводила. Когда совсем невмоготу, орал на соседа, жаловался на давление. Выделили из аптечки то самое успокоительное. В такое же он добавил Стресс-Д своей жене, а после убил её. Злополучный бутылёк разбился о стену камеры. За буянство суток не добавили, но при комиссии пожурили. Штраф выписали.
«Поборники».
Пока то, пока сё – задержали ещё на денёк. Затем ещё на пару часиков. На девятый день после «смерти» Вини Богат ступил на крылечко участка. Пусть у ворот стоял Угунди, отпущенный нотариусом, вдовец не спешил. Потому что возле тачки, играясь с ключом зажигания, его поджидал тот самый гаишник. И ухмылялся так гаденько. Но пусть подавится. Теперь-то у Богата есть телефон.
Через полчаса к нему подошёл парнишка в чёрном. Пожали руки. Незнакомец занял водительское кресло. Права с ним, документы в порядке, тест на трезвость на КПП прошёл. Хмыкнув, охранник выпустил их.
Богат распинался в извинениях. Объяснялся. Благодарил, что, несмотря на всё, сразу ответили на звонок и согласились прислать своего водителя, чтобы больше без казусов. Клиентоориентированность – как она есть. Для бандитов они чересчур великодушны. Но, по законам жанра, сдержаны и неразговорчивы. Парень по завершению чужого монолога только кивнул, набирая скорость. Первый раз за рулём настоящего Угунди. Хорошая машина.
Их преследовал крузак. Притормозили на пустыре, за городом. Богат вынул из сидения лазерную указку, не переставая хвалить себя за предосторожность (за документами Вини полицейские лазили в бардачок, а его карманы прощупали дважды), молча передал другому водителю через окно. Те вырвались далеко вперёд, а Угунди покатил следом.
Всё просто. Кладбищенский сторож и камера на его домике засекли только чужую машину с палёнными номерами и пассажира с лучом в руках, прежде чем были разрублены на куски. Это единственный способ ликвидировать «объект» на большом расстоянии для тех, кто не может похвастаться меткостью… Ну, и чтобы без взрывов. Современные кладбища, по сути, мало чем отличаются от древних. Участочек в лесу или берёзовом колке, обнесённый ржавым забором. Здесь самые тихие соседи, а рядом никто не селится. И воровать особо нечего. Вот только оставили очередного пьянчужку за порядком следить.
Следующий шаг – к воротам, брыкаясь на кочках, доплелся Угунди. Пособники вручили орудие убийства заказчику, погромили в избушке, через уведомление удостоверились, что денежные средства переведены, и на своей тачке удалились в закат. Богат остался со всем этим один.
С Вини один на один.
Просёлочная дорога обладает голосом. Под колёсами она шуршит травой, хрустит сухими лиственничными иглами и мелкими ребристыми камушками. Голос леса – сокровище его. Летним днём тайга – особенный охотник до пения. Жучки, паучки, цветы, тополя, ели – у всего свой голос. Все переговариваются, талдычат, шепчут, истекают, хрупают. Все, кроме Вини. Инородный элемент живой яркой картины. Свежий воздух, окуренный пылью и горечью полыни, изливается ветром на её лицо, шею и грудь. Кружево солнечной юбки скользит по коже. Восставшая из мёртвых, отвыкшая от всего, кроме темноты и грязи, всё видит, всё чувствует, тоньше, чем при жизни. Вот только ни на что не реагирует. Даже глаза не щурит, так и держит веки полуприкрытыми. Весь мир шорохом листвы, синичьей арией, скрипичной партией кузнечиков поддержал рассказ Богата. Поругал судьбу за жестокую шутку. Утешил смельчака за упорство и находчивость… Весь мир, кроме Вини.