Второй акт.
Во втором акте внутренний конфликт перерастает во внешний.
Первый переломный пункт – отказ Настасьи Филипповны.
Ищи невесту не по моде, а по заботе – звучит народная мудрость. Князь решил через свою заботу заявить Настасье Филипповне о своих чувствах.
«Не выходите за этого человека и не губите себя, он вас не любит, а любит ваши деньги, он мне сам это говорил, и мне говорила Аглая Епанчина, а я пришел вам пересказать», – с этими мыслями князь Мышкин шел на встречу с Настасьей Филипповной в ее дом. Он был уверен, что она его послушает.
Один из гостей по фамилии Фердыщенко предложил игру, в ходе которой нужно было рассказать о своем скверном поступке. До шла очередь и до Настасьи Филипповны.
– Князь, – резко и неподвижно обратилась к нему вдруг Настасья Филипповна, – вот здесь старые мои друзья, генерал да Афанасий Иванович, меня все замуж выдать хотят. Скажите мне, как вы думаете: выходить мне замуж иль нет? Как скажете, так и сделаю.
Афанасий Иванович побледнел, генерал остолбенел; все уставили глаза и протянули головы. Ганя застыл на месте.
– За… за кого? – спросил князь замирающим голосом.
– За Гаврилу Ардалионовича Иволгина, – продолжила Настасья Филипповна, по-прежнему резко, твердо и четко.
Прошло несколько минут молчания; князь как будто силился и не мог выговорить, точно ужасная тяжесть давила ему грудь.
– Н-нет… не выходите! – прошептал он наконец и с усилием перевел дух.
– Так тому и быть! Гаврила Ардалионович! – властно и как бы торжественно обратилась она к нему, – вы слышали, как решил князь? Ну, так в том и мой ответ; и пусть это дело кончено раз навсегда!
Настасья Филипповна бесспорно чувствовала эту заботу. Но она не воспринимала заботу как проявление любви, а напротив как желание опекать, управлять ею. Кто-то утверждает, что причиной такого извращенного восприятия заботы является то, что ее отчим Тоцкий, который воспитывал ее, якобы совратил ее в детстве. Косвенно это подтверждается ее упреком: что ему нравятся младенцы. Мне, мужчине, сложно представить, что человек, взявший к себе воспитывать двух сирот, двух дочерей друга, одна из которых умерла в детстве от болезни, мог оставшуюся из них совратить. Я придерживаюсь того, что в ней в подростковом возрасте взыграла ревность пусть к приемному, но отцу, когда он объявил, что женится на какой-то чужой для нее женщине. Это оценивалось ею как предательство. Она опасалась, что та будет ею управлять, опекать, учить жизни. В этом, на мой взгляд, причина тревожного отношения к любой заботе исходящей от любого человека.