— Я тебе не переносчик! — яростно выдыхает Джонсон, понимая, что это его конец.
Но у его жизни был смысл…
Стекло вскрывает горло, рассекает лицо, впивается в грудь и живот. Ударом ноги старого шерифа вместе со стулом опрокидывает на спину. Сжавшиеся на ноже пальцы выдергивают его из раны, густая темная кровь толчком выплескивает наружу. Вот только гр*баный Джек даже с пробитой печенкой и не думает подыхать! Значит, нужно сделать еще что–нибудь…
— Еще один шанс… — булькает шериф, сознательно делая голос максимально неразборчивым.
Господи, пусть он купится, ну еще один шажок!
— Что ты там булькаешь, склад органов?! — в ярости цедит Джек. И делает шаг!
Верный Боуи вылетает из руки. Сколько пива Старина Джо выиграл, бросая его на спор? Джек, казалось, только этого и ждал, его рука дергается навстречу ножу, готовясь перехватить его у живота…
Другой рукой шериф перехватывает летящий нож и с размаху вгоняет его в стопу Джека. Провернуть, с наслаждением слушая хруст костей. Теперь не побегаешь, урод! На один шанс больше для тех, кто придет после…
Джек с отвращением посмотрел на размазанное по полу ударом Сибири тело. Гер–рой, чтоб его! Теперь придется добрых полчаса следить, чтобы Райли ему чего лишнего не впихнула. И ведь сломался уже, никаких ошибок! Что, Джек сломанных людей не видел? А стоило услышать пафосную речь — и воспрял. Тупая обезьяна.
А с другой стороны. Теперь Броктон–Бей станет символом надежды. Сломай его сердце — и эхом сломаются миллионы других сердец. Убить тело — халтура. Убить разум — ремесло. Убить веру, убить надежду — искусство.
Тем более Ожог становится все возбужденней, все сильнее требует туда визита. И Ампутацию интересует Панацея. И можно будет подыграть тоже жаждущей наведаться в этот город глупенькой Дорогуше, возомнившей, что однажды сможет приказывать Бойне.
Да, решено. Они едут в Броктон–Бей!
Интерлюдия. Канада. Тандер–Бей
Никос довольно нежился на шелковых простынях в спальне бывшей хозяйки его нового особняка, отщипывая по одной виноградине из большой грозди. Сама бывшая хозяйка дома демонстрировала свое искусство «французского поцелуя». И была в этом довольно хороша, не зря он решил потратить на нее свое время. Увы, люди так непостоянны и хрупки! Так и норовят впасть в депрессию из–за какой–то мелочи и шагнуть с крыши, оставив прелестную вдову рыдать от горя. И разве мог истинный джентльмен из галантного Квебека пройти мимо горюющей дамы? Как там ее? Мария? Мойра? Да плевать, будет отзываться на любое имя, что он ей даст. Он исцелил ее разбитое сердце и вполне заслужил свою награду.