–А теперь подумай, – сказал Гвоздь, – сколько заплатят Вавилоны за двух дамочек из Голдтауна. Проводники – это адские сталкеры, которые тащат хабар на продажу. Те твои дамочки из красной машины – неплохой хабар, который можно сбыть.
–Вавилоны лишь выдумка, не больше. Страшная сказка для туристов с деньгами, – ответил Маккензи.
–Ты, правда, так думаешь?
–Ты бывал там?
Гвоздь мотнул головой.
–Я знал человека, который там бывал.
Снаружи ветер гремел кровельными листами так, будто готовился их выдрать вместе с половиной дома. Но Маккензи сейчас это не волновало – он стоял напротив худого человека, вытянувшего ноги в кресле-качалке и пристально смотрел ему в глаза.
–И кем же он был, этот человек? – наконец спросил он.
–Одним из моих клиентов, конечно. Старик в красных шортах, я до сих пор помню, как он вонял. От него разило каким-то говном, как будто он не мылся неделю или больше. Он говорил с акцентом и сказал, что из-за стены. И пока я бил ему татуху вот здесь, – Гвоздь хлопнул себя по лопатке, – он рассказал мне, что его друг побывал в Вавилоне. Он рассказал про красную комнату, и про убийство какого-то мальчишки. А я все это слушал и понимал, что никакой это был не друг. В Вавилоне старик был сам.
–С чего ты взял?
–Он рассказывал такие вещи, которые не мог знать. Свои… внутренние ощущения, и тогда я понял, что это он.
–Что за тату? – поинтересовался Маккензи.
–Имя, – ответил Гвоздь. – Бобби. Кто знает, может это было имя его сына. А может того мальчишки, которого он замучил.
Маккензи фыркнул. Кто-то рассказал кому-то… бестолковое занятие, собирать такие сплетни.
–Мне нужно переждать бурю, – сказал он Гвоздю. Тот лишь развел руками.
–Кинь мне еще одну бутылку, будь добр.
Маккензи открыл холодильник и достал пиво. Поглядел на запертую дверь рядом.
–А там что?
–Там я работаю, – ответил Гвоздь, забрав бутылку. – Или, думаешь, у меня там твои дамочки? – он глотнул пива и рыгнул. – Призраки. В чертовой резервации они появляются постоянно. Живешь себе и не знаешь, кто явится к тебе на порог и про кого начнет расспрашивать.
Гвоздь замолчал, глядя раскрасневшимися глазами на Маккензи.
–Буря затянется до утра, – проскрипел он, откинувшись на спинку кресла. – Так и будешь там стоять, как привидение?
–Нет, – Маккензи сел на край, заваленной вещами, раскладушки и положил папку рядом. И сразу понял, как устал. Колени начинали ныть, а затылок наливался свинцом. Он посмотрел на татуировщика, прищурившись. – Тот старик, когда он приходил?
Гвоздь пожал плечами:
–Месяца три как.
–Он не называл свое имя?