–Я не спрашивал.
На улице громыхнуло. И Маккензи увидел, как Гвоздь насторожился. Отставил пиво и поднялся из кресла, прислушавшись.
–Что?..
–Тихо, – шепнул Гвоздь в ответ и приставил палец к губам. Осторожно погасил свет в керосинке и дом погрузился во мрак.
Ветер донес до них чьи-то голоса. Маккензи потянулся за глоком, и в этот момент в дверь постучали – кулаком, сильно, так, что дверь чуть не слетела с петель.
–Гвоздь, открывай! – послышался снаружи голос, и Маккензи узнал его – он принадлежал тому лысому амбалу, который свалил его в нокаут в переулке возле пивной.
–Блядь, – шепнул он и вытащил пистолет. В темноте он видел только прямоугольник двери, очерченный угасающим светом. Маккензи нацелил туда пистолет и аккуратно поднялся с края раскладушки.
–Ты че там бухой, Гвоздь, алё?! – снова послышался голос и в дверь опять заколотили.
–Они зайдут, – шепнул Гвоздь из темноты, – так или иначе.
–Не вздумай, – прошипел Маккензи.
–Открывай, блядь! – в дверь ударили ногой и Маккензи сунул Гвоздю дуло под ребра.
–Они пришли за мной, но и тебя не пощадят, – зашептал он на ухо Гвоздю. – Открывай свою сраную мастерскую пока не поздно.
–Тебе туда не надо, – залепетал Гвоздь и Маккензи надавил ему на ребра сильней.
–Ты охренел, сука? Они сейчас вломятся сюда и нам конец…
–Тебе конец, меня они не тронут…
–Ты идиот? – зло прошипел Маккензи. – Разбираться эти ублюдки не станут.
–Ладно, там, за часами, на дверце холодильника… – нехотя прошептал Гвоздь. – И не высовывайся.
Маккензи аккуратно, стараясь не обо что не запнуться, нащупал в темноте холодильник и прилепленные к нему часы. С треском оторвал их от дверцы и увидел две полоски серого скотча, наклеенные крест-накрест – под которыми Гвоздь и прятал ключ от запертой мастерской.
«Это глупо, – подумалось Маккензи, – часы на самом видном месте, только дурак станет прятать здесь что-то важное»
Он отклеил скотч и ключ выпал ему прямо в широкую ладонь.
–Да че надо?! – крикнул Гвоздь пьяным голосом. – Сейчас открою, кого там принесло, блядь!?
Маккензи прижался к запертой двери мастерской и, стараясь не шуметь, отпер замок. Неслышно зашёл внутрь и прикрыл за собой дверь. В мастерской царила тьма – окна тут были забиты фанерой и плотно завешаны брезентом, и даже в солнечный день, наверняка, сюда не просачивалась и капля дневного света. Маккензи прижался к стене, чтобы ничего не задеть в темноте и замер, прислушавшись. Он услышал, как Гвоздь открыл дверь и в дом вошли несколько человек – вломились вместе с ветром и песком.
–Бухаешь опять? – послышался громкий голос, и Маккензи понял, что человек стоит прямо за стеной, отделенный от него тонкой деревянной перегородкой. Нужно было постараться не дышать, но ему казалось, что сердце стучит так, что слышно за милю. Кто-то зажег керосинку – свет забился в щели между комнатами и разлился под дверью. И Маккензи увидел на полу в мастерской пятна крови. Но так и стоял не шелохнувшись.