– Уже сладилось! – взбеленилась я. – У меня сердце почти перестало стучать, понимаешь? А останусь – вовсе замолчит. Не будет в груди вообще ничего, пустота мёрзлая поселится. Злая я, Элик, не радуюсь его счастью. Как представлю, что он с другой… за меч взяться охота! Тем более если это будет Люсьен…
– Откуда знаешь? Он сам сказал тебе о свадьбе?
– И так ясно! – со слезами выговорила я. – Она снилась ему, покаярядом была… Наверное, когда меня за руку держал, её представлял подле… – Я размахнулась и ударила кулаком по стене – едва переносимой болью отозвался в костяшках гнев. – Уйду. Жить теперь будет – и славно.
Брат подошёл – и принялся помогать мне складывать вещи.
– Знаешь ведь, что не смогу один. Ты – моя семья, Веда. Вместе уходим, решено.
– А как же Ромашка?
Он нахмурился, скулы обозначились резче.
– Ну… Не знаю, как.
– Вот именно! Поэтому знать буду я, за нас обоих, хотя ты и старший. Не вздумай от любви отказываться из-за моей боли! Бросишь девушку, где потом другую такую найдёшь? Она же солнышко весеннее! Верит тебе, принимает тебя всего, какой есть. – Я трудно выдохнула боль. – Нет, брат. Ты остаёшься.
– Значит, и ты останешься.
– Да пойми же ты!.. – начала было я, но потом устало махнула рукой: – Ладно. До утра подождём. Может, и правда остыну, найду решение получше.
Он облегченно кивнул.
– Тогда ложись-ка отдыхай, Веда. Третью ночь без сна, и магией игралась! Человека вернула из тьмы…
Я послушно улеглась, укрылась, а Элик куда-то пошёл. Наверняка Власа проведать и порадоваться с остальными.
Едва за ним закрылась дверь, как я встала, закинула на спину суму, обулась, и прошмыгнула в коридор. Хорошо, что Хран крепко спал в купальне – не остановит. Без меня Элику будет лучше – справным воином прекрасного вожака, великим мастером в новой, светлой семье.
Мне удалось выбраться из крепости дальней дверью, что выводила к тропе над откосом. То ли её забыли запереть, то ли просто не ждали, что кто-то выйдет из замка в такую погоду – не знаю.
В лесу было холодно. Я некоторое время стояла под дубом, прижавшись щекой в шершавой коре, и плакала, понимая, что счастье недостижимо. Это пусть другие за любимого радуются, а мне не хотелось. Особенно зная, какова эта Люсьен. Особенно когда она без особого тепла смотрела на Власа, хитрая. Наверняка ведь свои цели преследовала, когда заводила с ним долгие разговоры, и любовь в их число не входила. Но уж еслионполюбил… Не отпустит, так обласкает, что её холодное сердце растопит. Глядишь, и сладится у них со временем.
Я выругалась и полезла сквозь колючие кусты. Вот доберусь до реки, и пойду по берегу до самого океанского берега. Что я там хотела отыскать – неведомо. Да и вела себя, наверное, как дитя обиженное. Зато больно было по-взрослому – вынимай сердце и в воду, чтобы остыло.