С одного из деревьев вдруг вспорхнула птица. Ника вскинула голову, всматриваясь – почему-то ей показалось необходимым узнать, кто это был. Но птичка была совсем маленькой, рассмотреть её не было никакой возможности. Ника могла её только услышать – и услышала, потому что та вдруг запела, зачирикала, будто немного причмокивая.
– Соловей, – узнала Ника, и сразу же поняла, что никак не могла этого знать. Если только полузабытый сон, приснившийся на уроке, не был правдой.
И вдруг он перестал быть сном, а превратился в воспоминание. Она живо представила мальчишку с рогаткой, птицу с вывернутым крылом, худощавого парня в её собственной спальне, пугающее хлопанье за спиной, нависающую над ней Аньку, косые взгляды прохожих, тёмный переулок…
– Ты уверена, что этого хочешь?
Ника вздрогнула, и отшатнулась от Серёжи. Впрочем, это уже был не он: в теле повзрослевшего на пару лет одноклассника, в которого Ника когда-то была тайно и постыдно влюблена, находилось что-то другое. Оно смотрело на неё потемневшими, нечеловеческими глазами, в которых странными смотрелись отголоски эмоций – сожаления и разочарования.
– У тебя может быть всё, что захочешь, – проговорило оно. – Никто не поймает за сном на уроках, никто не будет шикать во время игры в волейбол, никто вообще не посмеет тебе и слова сказать, никто не будет дразнить. Да и не за что будет: веснушек-то больше нет.
Почему-то, сказанные его голосом, её мечты звучали особенно глупо. Дался ей этот волейбол и эти веснушки! Пускай опять прилетает мячом, пускай зовут конопатой, лишь бы не сбылось это – испуганные младшеклассники, грубые друзья и она, заносчивая, наглая, спящая на уроке и вымогающая деньги у каких-то детей!
– Да иди ты! – выпалила Ника. – Вместе со своей хозяйкой! Чего ты знаешь о том, чего я хочу!
Раздражение и стыд заставили её покраснеть, жар прилил к щекам. Сердце снова кольнуло, но уже чем-то тёплым – не страхом, а пониманием, что она всё делает правильно.
– И как ты вообще смеешь нарушать ход вещей! – распалялась Ника. – Мне должно быть четырнадцать, и я должна быть глупой, и не должна спасать мир от какого-то вроде тебя! И за зимой должна идти весна, а потом обязательно лето, и не должно быть в мае такого ветра!..
Ника понимала, что заговаривается. Страх, неловкость, усталость навалились на неё вместе с непреходящей абсурдностью происходящего и теперь выплеснулись наружу. А хуже всего было то, что существо в теле школьника продолжало с сожалением на неё смотреть, и ничего не менялось, и школа не исчезала, и иллюзии никуда не уходили, а Ника понятия не имела, что ещё она могла сделать! Она понимала только, что все эти зимние создания должны были бояться тепла, но тепла рядом как раз и не было – только она ещё каким-то чудом теплилась в этом мире тоски и прохлады!