Через неделю Орин Филдинг сообщил за обедом родным, что вновь уходит в плаванье.
–Наш Орин просто герой,– не то похвалил, не то иронизировал Норман.
Лэсли зло высказала своё мнение:
–А мне кажется: в моряки идут ограниченные личности. Как можно любить океан? Когда на протяжении многих месяцев за бортом одна вода?
–Зато как после интересно осматривать другие страны, видеть иные цивилизации, слышать диковинную речь, пробовать нечто новое с иным, непривычным вкусом пищу,– пытался объяснить жене Орин прелести путешествий.
–Вот только мне не понятно: почему я должна столько времени обходиться без мужа?– капризничала Лэсли.
–Ради Бога, не устраивай сцен,– взмолился капитан,– Ты же знала, что идёшь замуж за моряка.
–А, что, нельзя заняться рыболовством вблизи Милфорд-Хейвена? Всё Ирландское море кишит сельдью, треской и анчоусами! Нет, тебе обязательно подавай дальние края! Тогда возьми меня и Энджела с собой,– не унималась жена Филдинга.
–Тебе совсем не жаль малыша?– изумилась Наяда.
–Дети тяжело переносят морские путешествия, притом, что океан кишит пиратами и штормами,– вразумлял жену Орин.
Лэсли с обиженным видом промолчала до конца трапезы. Норману было понятно её поведение: Лэсли сделала последнюю попытку усыпить совесть, быть вместе с мужем. И он ни сколько не обиделся на любовницу. Уедет Лэсли с Орином – и слава Богу; он найдёт другую «игрушку».
Вечером Орин обнаружил жену у себя в спальне.
–Пришла мириться.
–Лэсли, сегодня у меня нет настроения на проказы,– отвернулся к окну барон.
–Это оскорбительно, Орин, ты же опять исчезаешь на пол года!
–Быстро встала и пошла!– прикрикнул муж.
–Не ори на меня! Привык командовать матроснёй! И сам превратился в быдло!
–Вербальное насилие с твоей стороны меня доконало!– огрызнулся капитан.
Громко хмыкая, Лэсли накинула халат и вышла из спальни.
Орин стал развязывать галстук, как из коридора донёсся возмущённый крик Нормана:
–Буркс, я лишу Вас жалованья!
Филдинг выскочил на лестничную площадку. Невозмутимый Руперт Буркс выслушивал претензии Сэндлера.
–Буркс, Вас никогда не дозовёшься! Что Вы делали всё это время?
–Норман, отстань от Руперта! Он – мой личный камердинер, и не обязан выполнять твои поручения.
–Чёрт знает что происходит!– ругнулся адвокат и спустился с лестницы.
–Не стоило из-за меня ссорится с родственником,– сказал слуга.
–Руперт, ты мне гораздо роднее какого-то там Нормана. Я вырос у тебя на руках. И ты, как лучший друг, сопровождаешь меня в плаваньях.
На корабле сожаление о покинутой красоте и любви Оттавии не покидало капитана Филдинга.