Не может значить.
Такого не бывает в обычной жизни, и уж точно не могло быть в моей.
То, что папа давным-давно перестал читать мне сказки, вовсе не означало, что теперь мне нужно выдумывать такие нелепости.
Сделав над собой усилие, я взглянула ему в лицо. У меня совершенно вылетел из головы предмет нашего разговора, что само по себе было глупо и безумно, и так не похоже на меня. В крови разлилась паника, от чего речь стала резкой и отрывистой.
— Деньги. Мне они очень нужны, — я протянула руку, проклиная охватившую меня дрожь. — Я хочу уехать.
— Уехать?
— Да.
— Ты не можешь уехать.
— Что? — я вскинула брови, почувствовав, как в ушибленном виске застучал пульс. — Конечно же, я могу уехать. Я хочу уехать. Ты сказал, что не причинишь мне вреда.
Парень поднял руку, не обратив никакого внимания на грязные ногти и засохшую на костяшках пальцев кровь.
— Полегче. Ты можешь уехать. Ты не моя пленница — я не это имел в виду.
— А что ты имел в виду?
Он помахал деньгами, так что купюры у него в кулаке заколыхались из стороны в сторону.
— Я имел в виду... Нам нужно поговорить об этих деньгах.
Я насторожилась.
— А что с ними?
Незнакомец провел языком по нижней губе, полностью завладев моим вниманием. Он окинул меня пристальным взглядом, толи изучая вызванную реакцию, толи стремясь найти ответы на только ему известные вопросы.
Его голос понизился до шепота:
— Я спас тебе жизнь.
— Да, спас, — едва слышно пробормотала я, почти с облегчением отдаваясь тишине. Я немного расслабилась, но тут же напряглась, услышав его слова:
— Думаю, было бы благородно предложить эти деньги мне.
Какая-то часть меня понимала, почему — он оказал мне услугу, а ничего бесплатного в этой жизни нет. Но другая часть была так одурманена, так опьянена его щетинистым подбородком и соблазнительными губами, что я сморщила нос.
— За что?
Он раздраженно кашлянул.
— В качестве оплаты, конечно. За то, что спас тебя. Мы ведь только что определились, что именно это я и сделал?
По моим венам пронеслась еще одна порция адреналина. Я кивнула, взвинченная и взволнованная тем, как он на меня смотрел.
— Да, ты прав. Ты меня спас. Будет справедливо, если эти деньги достанутся тебе.
Я бы не лишила своего спасителя заслуженной награды, особенно если учесть, что его одежда знавала лучшие времена. Но все же мне становилось страшно при мысли, как я буду возвращаться домой.
«Ты пришла сюда пешком».
«Значит, можешь пешком и вернуться».
Технически, я могла это сделать. Просто мне было сложно представить, как после всего случившегося я буду ходить по городу, не шарахаясь от каждой тени.