Ксандр хмыкнул.
— Ты же отмылся, — не слишком приветливо отозвался он, и Эйкке показалось, что он тоже не особо этим доволен. Да, а за доверие неожиданного соратника придется еще побороться. — С чего, кстати, столь официальное обращение? Издеваешься?
В голосе его мелькнул вызов, и Эйкке передернул плечами.
— Как велела, так и обращаюсь, — половину правды сказал он. — Какой мне резон с ней ссориться? Без нее я бы и до этой травницы не добрался.
Ксандр притих, очевидно думая о чем-то своем, и Эйкке не стал его торопить. Явно не все еще свои вопросы он задал, и Эйкке только очень надеялся, что во всей этой исповеди будет прок.
— Выходит, ты тоже не можешь оборачиваться? — подал голос Ксандр. Эйкке снова усмехнулся: немало ему понадобилось времени, чтобы научиться реагировать на это утверждение с подобным спокойствием.
— Выходит, не могу, — согласился он. Ксандр опять приподнялся на лежанке.
— Как так получилось? — с ощущаемым сочувствием спросил он. Эйкке поморщился.
— Как получилось? Да вот так же, как и у всех! — жестко ответил он. — Садят тебя на цепь на самое солнце и ставят под нос одну только миску с водой. Понятно, что не из благих намерений, да только жажда не оставляет выбора. Кто-то сутки продержится, кто-то и больше, но рано или поздно все сдаются: жить-то хочется. А потом начинается самое интересное: подвал, голод, бои… Редко кто из драконов живым с Арены выбирается. Мне, считай, повезло.
— Но как?.. — начал было Ксандр и тут же осекся. — Не думай, что я сдать тебя хочу! — принялся оправдываться он. — Просто был уверен, что оттуда не сбежать. Там такая защита и столько оружия…
— Так и есть, — кивнул Эйкке, — даже если цепь в бою выдрать, не выпустят. А уж в человеческом облике — вообще бессмысленное самоубийство. Меня после очередного боя со счетов списали и выбросили. А я, вишь, покрепче оказался, чем хозяева рассчитывали. Но они редко ошибаются.
В спальне снова воцарилась тишина, и слышно было только, как изредка поскрипывал зубами Ксандр. Кажется, пробрала парня его история, хотя Эйкке ничего особо жестокого и не рассказал. Приучил себя не растрачивать эмоции на подобные вещи, иначе сил не хватало на самое главное. Это заслуга Тидея, о котором Эйкке сейчас благоразумно умолчал. Если Ксандр все-таки задумает какую гнусность, он не желал подставлять еще и его. И так довольно жертв.
— А зачем… — голос Ксандра сорвался, но он, сглотнув, все же заставил себя продолжить: — зачем вы зелье перед боями пьете, из-за которого друг на друга кидаетесь? Ведь не можете же не понимать, что после этого вас не отпустят?