Керенский непрерывно бомбардирует меня своими телеграммами, требуя ускорить подготовку операции. Временное правительство — это фактически он один. Его политическое влияние не соизмеримо ни с одним другим лидером. Его поддерживает народ, солдаты, рабочие и даже крестьяне. А сейчас уже и матросы, с которыми он весьма жестоко обошёлся в Кронштадте. У нас просто нет другого выхода, как идти вперёд и исполнить свой воинский долг. Сейчас всё зависит от нас, а не от него. Он дал нам возможность совершить подвиг, и мы его совершим, господа офицеры. Возможно, Родина о нас не забудет, но и не вспомнит…
Если кто-то из вас не готов к самопожертвованию, то прошу сказать это сейчас и подать рапорт об увольнении, то же самое касается и всех ваших офицеров. Я прошу провести в кают-компаниях совещания и задать каждому такой вопрос, не вдаваясь в детали операции. Матросов спрашивать не стоит, ибо это перейдёт в безобразие, которое они называют звучным словом митинг.
Прошу вас пресекать все проявления недовольства и немедленно сообщать об этом мне. Специально для борьбы с оставшимися большевистскими и анархистскими агитаторами мною создан Совет безопасности флота. Люди, входящие в этот Совет, арестуют и допросят любого, выяснив, на кого тот работает и не является ли германским агентом.
В бой мы должны пойти полностью здоровыми или, образно выражаясь, будучи больными, напившись микстур и обвязавшись бинтами. Мы выполним свой долг, господа офицеры, чего бы это нам ни стоило. И это мой приказ!
Все молчали, соглашаясь со словами Командующего флотом, или в душе не соглашались, но не пытались перечить.
— Итак, я предлагаю начать операцию 23 июля. Как сообщает нам метеорологическая служба, к этому времени должна установиться ясная и тёплая погода без штормов и дождей, что как нельзя лучше способствует проведению нашей специальной операции. У кого есть возражения, господа офицеры? Возражений нет! — констатировал Григорович. — Ну, что же, тогда приготовиться к бою, господа офицеры!
***
На всех кораблях начались авралы. Матросы сначала протестовали, но потом сдались и стали понемногу, начиная с элементарного, наводить порядок. Труд облагораживает, а ратный труд сближает. Из Кронштадта прибыли в Гельсингфорс отремонтированные и ранее стоявшие там боевые корабли. На причалах остались лишь учебные посудины и те, что были на ремонте. Охраняла и эксплуатировала их горстка матросов и офицеров. По настоянию Керенского адмирал Рыков лично отобрал туда матросов, выбирая самых аполитичных и при этом не имеющих особой ценности для боевого флота.