В лес мы углубляемся молча. Капрал позволяет мне вести. Наконец, я вижу старый раскидистый ясень. Мировое древо. Да, такое роскошное дерево вполне достойно того, чтобы под ним умереть.
Протягиваю капралу его портсигар, он берёт, но прятать не торопится, и я согласно киваю. Мы закуриваем. Я пытаюсь мысленно подвести итог своей жизни или, может, вспомнить самый важный момент… Может, что-то из детства или мамино лицо… Но всё прошлое давно уже кануло в Лету моей памяти. Война, только война. Трупы, кровь, гудение газовой камеры, толстая труба крематория… И сегодняшняя ночь. Поэтому мой взгляд, задумчиво блуждающий по окрестностям, вскоре останавливается на лице капрала. Он смотрит в ответ вопросительно, но я качаю головой. Ещё нет. Я просто смотрю.
И всё же мне повезло. Даже, наверное, можно сказать, что мало кому на этой войне перед смертью повезло так, как мне.
Последняя сигарета всегда заканчивается слишком быстро. Капрал бросает свою в мягкий мох и приминает сапогом. Мне не хочется выпускать окурок из пальцев, словно это – последняя, очень короткая ниточка, ещё связывающая меня с миром живых, но не умирать же с ним в руках? Так что я тоже щелчком отправляю его в траву. Капрал уже достал пистолет – тот же, что и ночью, насколько я могу судить. Конечно, зачем ему брать другой? Да, я слышал, что перед смертью в голову приходит всякая ерунда, но сейчас мне действительно хочется обсудить с ним его табельное оружие, направление движения их части, когда после моей смерти они двинутся вглубь страны, клёкот какой-то птицы, доносящийся из леса… Да что угодно. Что угодно. Я сглатываю ком в горле и киваю. Сколько можно тянуть.
Капрал делает шаг вперёд, на мгновение прижимается пахнущими табаком губами к углу моего рта, а потом отстраняется, и я чувствую металлический холод под челюстью. Даже не успев удивиться, я закрываю глаза и слышу тихий скрип спускового крючка, пришедшего в движение.