На второй день в каморке нового постояльца случился обыск. Пока старый еврей ходил по городу, всё его нехитрое добро тщательнейшим образом переворошили, не нашли ничего представляющего интереса или ценности, и, что характерно, сложили в том же порядке. Как и не было ничего. Но вот волосинки, оставленной на кармане аккуратно повешенного на стул старого лапсердака, я вечером не обнаружил. Были и другие приметы тщательного обыска: сложенное ровной стопкой бельё, которое я укладываю с небольшим винтом, отсутствие полудюймовой щели между стенкой древнего чемодана и краем уложенной в него широкополой шляпы цадика. В общем, проверка пройдена!
На третий день наблюдение сняли, и я смог заняться работой. Вскоре в моей каморке появились очень неплохая зрительная труба, пара пистолетов, блокнот и письменные принадлежности. Не обошлось и без небольшого погребца с приличной едой и напитками – не питаться же, в самом деле, той мерзостью, что вынужден покупать старый еврей!
Впрочем, вопрос питания очень быстро решился самым лучшим образом. Уже к концу второй недели моя квартирная хозяйка увидела ЧТО я несу домой, и со скандалом отняла у меня судок с мерзейшими ошмётками мясницкой работы. С тех пор питаюсь я за общим столом, а стоит это мне всего две копейки, да и те в долг. Самое же главное преимущество общей трапезы – разговоры!
Ну что ещё обсуждать за столом в воровском притоне, как не дела и делишки его обитателей! Между своими тут ничего не скрывается. Самые грязные подробности преподносятся с гордостью! Понятно, в «свои» я попал не сразу…Более того, был почти провальный момент, когда я чуть не угодил в кабалу.
Ел я, как уже говорилось, в кредит, но очень быстро выяснилось, что долги в этих краях принято если не отдавать, то отрабатывать по полной. Старого еврея, не годного на большее, попробовали пристроить к попрошайничеству. Понятно, это меня никоим образом не устраивало! Нужно было срочно придумать способ легализации доходов. Мысли вертелись в голове самые разные. К примеру, Лазарь мог поговорить с кем-то из общины и начать перепродавать краденное. Мог старик заняться и иными, разной степени законности негоциями, но… Но всё это требовало огромного времени, почти начисто исключало возможность действенного наблюдения за бандитами, да было и просто опасно! Ведь на самом-то деле легенда у Лазаря Моисеевича была далеко не столь тщательно отработана, чтобы соваться, к примеру, в настоящую еврейскую общину! Там его фальшивая сущность будет вскрыта в момент!
Но выход нашёлся! С молодых лет есть у меня приятель – Иван Обнорский. Он родился и рос до десяти лет на Кавказе, после чего его отца, майора артиллерии, перевели в Петербург. Так вот, в горах мальчик освоил весьма редкое мастерство – фигурную набойку по дереву крохотными кусочками серебра. Искусство это требует сосредоточения, предельной концентрации внимания и огромной усидчивости, но получающиеся «изделия» того стоят!