Она моргала длинными закрученными к концам ресницами, быстро размышляя, что ей делать. Как она могла забыть… Слова, брошенные вчера ее мамой последними вдруг вспыхнули в ее сознании, так словно она услышала их прямо сейчас. Этот человек теперь будет жить с ними…
Округленные глаза смотрели безучастно как будто ее ничего не волновало, но на самом деле ей снова безумно захотелось умереть. Почему окно оказалось дверью на балкон? Почему она вернулась? Почему не повторила свою попытку, когда была так пьяна? Ох, в тот момент она так радовалась, что оказалась жива, а теперь сожалела об этом. Как же все непостоянно в этом мире. Разве так бывает, что сегодня истина видится в одном, а завтра в другом?
Когда шок прошел, и она снова приобрела ясность мыслей, Леля не придумала ничего кроме того, чтобы быстро натянуть на себя сырые кроссовки и накинув на плечи одеяло выскочить в подъезд. Она не собиралась оставаться с этим человеком наедине.
Пробегая мимо кухни, она заметила, как он оглянулся на нее и открыл рот, чтобы что-то сказать. Плоские губы на щетинистом лице сложились, собираясь издать звук «з», но она быстро прошмыгнула мимо него и хлопнула дверью, которая опять была не заперта. Дело в том, что у них сломался замок и квартиру на ключ можно было закрывать только снаружи. Мама уходила на работу, оставив дверь не запертой.
Леля побежала по ступенькам вверх на четвёртый этаж и стала долбиться кулаками в дверь к бабе Зине. В подъезде было очень холодно, у нее дрожали коленки.
– Открывай, старая карга! – кричала она, – Открывай и забирай этого мерзкого пня. Мерзкого, старого, трухлявого пня! Я не собираюсь с ним жить! Или забирай его или открой мне дверь!
Она долбилась так сильно, что заболели руки. Дверь на пятом этаже открылась и сверху на нее посмотрел какой-то пожилой мужчина, крикнув что-то вроде «заткнись» или «замолчи». Леля стала только громче кричать и сильнее долбиться. В этом доме часто имели место ссоры среди жителей, драки, пьяные крики так что никто не обращал на нее особого внимания. Жильцы привыкли к подобным выпадам.
Тишина. Никто не открывал.
– Зайка-попрыгайка, ну ты чего?
На лестнице снизу появился дядя Володя, одетый в черный спортивный костюм. Его обвисшее лицо опухло как спелый томат. Под левым глазом сиял огромный фиолетовый синяк. Он поднял плечи так словно не понимает, что произошло и почему она убежала из дома. Словно он был ее родным отцом, а она обиделась на какай-то пустяк, и он вышел чтобы ее успокоить.
– Зайка?
Он поднялся выше и протянул к ней сильно загорелые руки, глядя на которых создавалось впечатление, что их никогда не мыли.