– Не называй меня так, мерзкий ублюдок! – она и сама удивлялась сколько ненависти было в ее голосе, – И не смей прикасаться ко мне!
– Так это…, – он ошеломленно пожал плечами, отойдя от нее на шаг назад и ошарашено глядя сверху вниз как будто размышляя ребенок перед ним стоит или сам дьявол – Бабы Зины нет. Ее вчера забрала дочка «еенная», Наталья. Вот как ты зайка-попрыгайка, того – ускакала, кхе-кхе. Она, знать, приехала. Мать твоя с ней поругалась. Забрала Зину, все. Квартиру, говорит, продавать будет. Так что ты, это… Того… Не шуми. Никто тебе не откроет.
– Значит убирайся куда хочешь, ты с нами жить не будешь!
– Ну чего ты з… Аленка. Не ругайся. Я вон чайник поставил. Пошли чайку горячего попьем. А ты, это, в магазин сбегай, купи чего-нибудь перекусить. Потом я –того, лампочки гляну. Баба Зина, глядишь старая очень, кхе-кхе. Да и выгнали меня оттуда. Теперь с матерью твоей жить буду. Она женщина хорошая, с характером.
– Какой магазин?! У нас нет денег!
– Как нет? Есть у меня деньга. Не будем же мы с тобой весь день палец сосать? Да и мать придет с работы голодная, тоже надо…
Леля почувствовала, как от голода у нее сжимается желудок. От одних разговоров об еде во рту накопилось слюны на большой глоток, которым можно было напиться. У нее по-прежнему болела голова и хотелось скорее вернуться в тепло. По крайней мере уйти с этого сырого подъезда, в котором она могла наблюдать за выходящим из груди дыханием.
– У вас есть деньги? – спросила она более смирным голосом. Пыл в ее глазах потух.
– Ну конечно. – он пожал плечами.
– Сколько?
– Тыщенку то найду.
Леля помялась с ноги на ногу, после чего согласилась вернуться домой, хоть сама не верила тому, что идет рядом с ним, заходит в пустую квартиру, где кроме них никого нет. Когда дядя Володя щелкнул щеколдой и повернулся к ней лицом она задрожала от страха. Он был выше ее в два раза, шире в раз пять и даже если она закричит, никто ей не поможет…
– Ты это, – сказал он, проходя мимо, – сходи оденься. Я пока на кухне посижу.
***
Мама вернулась в девятом часу – уставшая, злая и голодная. К тому моменту от палки вареной колбасы осталось меньше половины. За весь день Леля съела три больших бутерброда, а еще шоколадку, купленную помимо всего прочего на тысячу, врученную ей дядей Володей. И это был первый раз, когда она что-то взяла с его рук. Перекусив, он, как и обещал, полез чинить лампочки, но как оказалось у них дома не было никаких инструментов и даже изоленты. Леля вставала из-за шкафа только чтобы поесть или сходить в туалет. Она очень жалела, что у нее нет своей комнаты, в которой можно было закрыться. Пасмурная погода клонила в сон, но она боялась сомкнуть глаз. Каждый шорох, каждый шаг, который издавал этот человек заставлял ее содрогаться. Ведь совсем недавно он прикасался к ней спящей. А что он может сделать теперь, когда они совсем одни?