Когда между деревьями стал проглядывать частокол изгороди, тропа, по которой шел Вандер, раздвоилась. Одна ее часть свернула вправо, другая продолжала свой путь к деревне.
Вандер свернул направо и спустя некоторое время оказался на обрыве. Внизу бесшумно струилась река. Несколько гигантских шмелей гонялись друг за другом, тяжело проседая над водой.
Тропа здесь заканчивалась, упиралась в тесаные доски висячего моста, цепной лентой зависшего между крутыми берегами. Доски были равномерно уложены на пеньковые канаты и связаны тросом. Конструкция казалась непрочной, готовой в любой момент обвалиться. Все усугублялось еще тем, что сооружение, называемое мостом, было лишено перил или хотя бы их признака. Мост при каждом шаге подозрительно раскачивался, и приходилось проявлять чудеса ловкости, чтобы не оказаться в реке.
Вандер перешел мост и направился к видневшемуся входу в ущелье. Здесь он остановился. Тропа снова раздваивалась: одна часть вела в ущелье, другая огибала невысокие скалы.
Из глубины ущелья доносились тяжелые гулкие шаги, словно кто-то колотил гигантским молотом о каменное ложе ущелья. Шаги приближались, а вместе с этим возрастала и сила их удара. Вибрировала земля. Неожиданно звук шагов стих.
Вандер вошел в ущелье, с любопытством заглянул за поворот. Там, шагах в тридцати, стояло каменное чудище. Оно было похоже на грубо слепленного неумелой детской рукой глиняного человечка, но только огромных размеров. Это был голем.
Высота этого изваяния превышала десять футов. Круглая голова, туловище и конечности. Каждая конечность состояла из двух частей, что обеспечивало голему большую свободу действий. Глаз или каких-либо других органов зрения у него не было, тем не менее каким-то непонятным образом он мог ориентироваться. Постояв с минуту, голем развернулся и загромыхал в обратном направлении.
Вандер никогда раньше не видел голема, но знал о них достаточно. Изготовление их было очень трудоемким. Сначала нужно было сделать тело каменного истукана. Для простоты обычно подбирали подходящие камни и укладывали их рядом так, чтобы создать требуемую фигуру и чтобы не было лишних сочленений.
Создавался мыслеобраз и «натягивался» на каменную форму. Этот мыслеобраз служил волевой основой будущего истукана и одновременно определял очередность его действий, был его своеобразной программой.
Затем для оживления каменной формы вызывался элементаль15, заключался в эфирный кокон и запечатывался там волевым приказом. Это искусство было подвластно только сильным магам, так как элементали подчиняются лишь в двух случаях: добровольно или превосходящей их силе.