Между тем итог изыскания – версия, подкрепленная одной чуйкой, которой он, однако, доверял, хоть и не безоговорочно. Фигурант версии – Владислав Сурков, помощник президента РФ, приближенный к телу, подбросивший в приемной, нет, не жучок, а несанкционированный текст.
Никто не разъяснил полковнику, какая магия заключена в той целлюлозе, чтобы после полуторагодичной паузы вдруг вызвать переполох. Не понял этого и сам Митрофанов, замученный зудом предположений. Но, как-то прочувствовав токи события, понял: всё крайне серьезно, жизненно важно для трона.
При всем том его версия даже у басманного правосудия прокатить не могла – он знал это совершенно точно. Ведь выстроена она не на фиксации проступка или хотя бы подготовки к нему, а на сравнительном анализе десятков эпизодов, разбросанных в пределах двухлетнего отрезка времени. Эпизодов, раскрывавших специфику привычек и поведения Вячеслава Суркова. Лишь уйдя в этот мирок с головой, Митрофанов в какой-то момент рассмотрел: вот, как и когда это произошло и как готовилось.
При этом для любых оргвыводов судебная процедура – дело лишнее, достаточно подозрений. Но и тут было не разгуляться: субъективную оценку, высиженную Митрофановым в многодневных бдениях, непросто внушить начальству, сторонящемуся глубоких размышлений. Ведь, не считая мелких отступлений от поведенческой нормы, причем тщательно «мотивированных», Сурков никаких прегрешений не совершал. Более того, событию предшествовал цикл искусного притворства, дабы внушить потенциальному следователю, что у Суркова свои человеческие вольности.
Случилось следующее. Где-то за месяц до события полуторагодичной давности Сурков стал просить, чтобы ВВП его принимал во время, совпадавшее с обеденным перерывом одной сотрудницы секретариата. Той, которая курировала информационное обеспечение президента, формируя, наряду с прочими, папку «Актуальная аналитика». Поскольку в правилах ВВП – мариновать всех, кто с ним взаимодействует, то скука/утомленность на лицах его посетителей – общее место; «выдержка» в предбаннике доходит до двух часов. Вследствие чего случаются даже посещения удобств и наведение марафета. Но прогулки по секретариату, дабы отечные ноги размять, уже редкость, позволяют себе только приближенные.
Сурков в тот период обратил на себя внимание тем, что боролся со скукой, прислонившись задом к столу уходившей на обед сотрудницы. Ничего подобного за ним прежде не замечалось, более того, зная о проблемах президента с пунктуальностью, он сам грешил – относительно графика приема – опозданиями. При этом не заставлял президента себя ждать, неким образом угадывая, когда тот освобождается.