.
На Востоке же, напротив, еще и сегодня отдельные церкви греческого православия используют множество разных языков, которые напоминают о глубоком различии народов, некогда подчиненных Риму. В то время религиозная мысль народов, объединенных под властью цезарей, выражалась на двадцати языках. К началу нашей эры эллинизм еще не завоевал ни плато Анатолии{25}, ни центральной Сирии, ни египетских номов. Присоединение к империи могло приостановить, а в некоторых регионах и ослабить экспансию греческой цивилизации, но, за исключением территорий вокруг лагерей легионов, охранявших границу, и некоторых немногочисленных колоний, она не была замещена латинской культурой{26} и по этой причине способствовала региональному партикуляризму. Местные культы заметным образом сохраняли весь свой авторитет и независимость. В своих древних святилищах, стоящих в ряду самых богатых и знаменитых в мире, могущественное жречество продолжало выполнять, следуя ритуалу и часто на варварских языках, обычаи предков. Традиционное богослужение, часто соблюдаемое со скрупулезностью и благоговением, оставалось, в зависимости от страны, египетским, семитским, фригийским или персидским. Ни верховное религиозное право Рима, ни его сакральное знание авгуров, никогда не имели никакого влияния за пределами латинского мира. Характерно то, что единственный официальный культ, следования которому требовали как доказательства лояльности государственные власти на всем пространстве империи, культ обожествления императоров первоначально спонтанно зародился в Азии — он взял за образец монархические традиции в самом чистом виде, возродив дух и букву того поклонения, которое оказывали своим повелителям подданные диадохов.
Но египетские и азиатские боги не только никогда не позволяли себя оттеснить, как божества Галлии и Испании, а вскоре переправились через моря и начали завоевывать себе адептов во всех римских провинциях. Исиде и Серапису, Кибеле и Аттису, сирийским Ваалам, Сабазию и Митре поклонялись братства верующих до самых окраин Германии. Восточное влияние, которое наблюдается с начала нашей эры при изучении истории искусства, литературы или философии, в религиозной сфере проявляется с несравнимо большей силой. В прошлом проникновение экзотических культов, тогда еще презираемых, было медленным, а к концу I в., говоря словами Ювенала, Оронт вместе с Нилом и Галисом хлынули в Тибр к великому негодованию истинных римлян. Наконец, сто лет спустя, началось нашествие египетских, семитских, иранских верований и концепций, которое едва не поглотило все то, что трудолюбиво строил греческий и римский гений. Какие причины спровоцировали, какие обстоятельства сделали возможным это духовное потрясение, отдаленным последствием которого стал триумф христианства, и почему в религиозной сфере влияние Востока проявилось с самой большой силой? Это первые вопросы, привлекающие к себе наше внимание.