Ортленна чуть не расхохоталась.
– Значит, ты пришел сюда затем, чтобы рассказать мне об этом?
Кан Телевер подобострастно закивал, мысленно плюясь. Ортленна тоже покивала.
– Вот, стало быть, как. Такая жертва ради меня! Хочешь награды?
– Я хочу жить, – скромно заявил Кан Телевер, радуясь про себя.
– Ну, и жил бы себе на своей базе, – она усмехнулась. – Или не мог? Дай-ка я скажу, как все было на самом деле. Тебя выгнали за какой-то проступок. Либо ты сам сбежал, потому что за проступок тебя ждала смерть.
Радость была недолгой.
– Я говорю правду! – взмолился Кан Телевер. – Да, я чуть-чуть приукрасил. Я сбежал. Но за это нельзя карать строго! Ведь все остальное – правда.
Возможно, ты и считаешь это правдой, но правда твоя – волны на воде. Ортленна чуть заметно скривилась.
– Почему ты сбежал? – гъдеанин немного промедлил с ответом, и в голосе женщины лязгнул металл. – Я ведь могу спросить у Захара.
Он нервно облизнул губы.
– Меня хотели убить! Я был возмущен тем, что происходит. Я наказал эту дрянную девку, потому что переживал за вас. А господин директор приказал меня убить. Всего лишь из-за того, что я попортил его подстилку!
Она снова покивала. Резко и недобро.
– Что ж, Захар меня не разочаровал. Отомстить за женщину – правильный поступок, – она щелкнула пальцами, подзывая кетреййи. – Отдайте его тем, кто еще не устал ненавидеть. Пусть порвут на куски, если хотят. Он мне не нужен.
– Вы что! – завопил Кан Телевер, безуспешно пытаясь высвободиться из железной хватки мускулистых блондинов. – Я же делал все только для вас! Я… Стерва! – заорал он. – Немилосердная тварь, погрязшая во грехе!
Ортленна шагнула к вырывающемуся и выкрикивающему гадости гъдеанину быстрым скользящим движением. Он не успел по-настоящему испугаться того, что увидел в ее глазах, как она с размаху полоснула его по горлу острыми ногтями.
Кану Телеверу повезло: он умер мгновенно. Голова чуть не оторвалась от тела, фонтан крови окатил Ортленну, она поймала ртом постепенно иссякающую струю. Кетреййи, вцепившиеся гъдеанину в плечи, продолжали удерживать его, пока текла кровь, потом выпустили, и тело рухнуло на пол, как набитый тряпками мешок. Ортленна промокнула платком кровь с глаз. Что ж, не вышло. Тем, кто не устал ненавидеть, придется подождать другого.
– Уберите, – бросила она кетреййи. – И пришлите кого-нибудь из ваших женщин, мне надо принять ванну и переодеться.
– Да, хирра, – улыбнулись парни. Окровавленный труп совершенно не сказывался на их любви к милой, заботливой и решительной шитанн.
Ортленна не стала улыбаться в ответ. В жизни она понимала больше, чувствовала острее. Но угрызения совести ее не мучили. Разве сожаление о том, что не сдержалась, и гнусный выродок ушел легко.