Я стоял, до боли сжимая кулаки. Я не знал, к чему приведёт попытка вмешаться.
Хорошо хоть, не было ни крови, ни разорванной кожи. Мод вытаскивала Дарину из себя, будто фокусник, вынимающий один платок из другого. В какой-то момент я понял, что руки Дарины бессильно свесились, а Мод выпихивает её своими руками, упираясь в затылок, в спину, сгибая, толкая… и не отрывая от меня взгляда.
Я стоял. Я ждал.
Кажется, Мод надоело. Может быть, она рассчитывала на другой эффект. Поморщившись, Прежняя отступила на шаг назад, и Дарина рухнула на пол, свернувшись калачиком и подрагивая в конвульсиях.
Я подошёл и поднял её на руки. Прижал к себе.
От неё пахло чем-то чужим, едким, похожим на запах старых книг или прелой листвы. Дарину сотрясали судороги, но глаза были открыты, она ловила мой взгляд и с мучительным усилием обняла меня за шею.
— С ней всё в порядке, — сказала Мод. — Она не пострадала.
Я молчал, обнимая жницу.
— В этом не было ничего оскорбительного или унижающего, — произнесла Мод. Кажется, она начала волноваться. — Такова наиболее быстрая и простая процедура.
Я почувствовал, что Милана стоит за спиной, обнимая нас с Дариной. И плачет. Давно она так? Не знаю.
— Всё-таки тебе не стоило её брать, — сказал я.
— Я была слаба, бороться с вами было опаснее, — призналась Мод. — Ты помнишь? Мы союзники?
— Помню, — сказал я. — Слушай, почему вы такие мерзкие? А? Ну все эти сверхсилы, возможности… в космосе парите, лазерными лучами стреляете, время тормозите… и всё равно вас тянет к какой-то дряни! Люди мечтали, что станут подобны богам, а вы…
— А ты хорошо помнишь, чем занимались боги? — ухмыльнулась Мод. — Пожирали и порабощали смертных, трахали их без разбора пола и возраста, сами превращались в чудовищ, требовали жертвоприношений, испытывали почитателей муками и страданиями, сжигали целые города, уничтожали государства и народы. В лучшем случае были равнодушны к чужим страданиям и горестям, но призывали терпеть.
— Да, ты права, — согласился я. — Я как-то не подумал.
— Раз уж ты начал играть в наши игры в таком юном возрасте, — Мод вроде как сказала это с ноткой уважения, — так не цепляйся за человеческие представления о добре и зле.
— Но ведь вы цепляетесь! — сказал я. — Только почему-то лишь за представления о зле.
— Ты не прав. — Мод покачала головой. — Дело в том, что добра нет.
— А зло, значит, есть?
— Зла тоже нет. — Кажется, Мод развеселилась.
— Она хочет сказать, что её добро — зло для кого-то другого, — прошептала Милана. — Что всё зависит от точки зрения.
Мод кивнула.
Дарина дёрнулась в моих руках, попыталась высвободиться. Я помог ей встать, заглянул в глаза.