— Самомнение у вас — выше гор, Дмитрий Михайлович.
— Я не понимаю, Смирнова. Определись уже: ты мечтаешь стонать подо мной в постели или уйти в монастырь? Потому что нигде посередине этих двух версий развитий событий я тебе навстречу не пойду.
Раздражение Воронцова передается и мне. Чего он продолжает меня отчитывать, как пятилетку? Я его поблагодарила, а он…
— Как будто это я набросилась на тебя в кабинете!
— Можно и так сказать, — высокомерно отвечает босс.
Бывший. Бывший босс — хочется назвать мне его.
— Ты вообще в своем уме?! Я ни разу — ни разу разу за три года — не дала тебе повода залезть мне под юбку! Не заигрывала, не намекала — ничего. Вела себя как примерная секретарша. И, более того, даже покрывала тебя, когда ты закрывался у себя в аквариуме с очередной пассией. Ты же трахаешь все, что движется. Что, закончились потаскухи из "Тиндера"?
Последнее не стоило говорить, но сказанного не воротишь.
— А что ты вообще там делала? — не остается в долгу начальник. — Ромашки пришла пособирать? И этот мерзкий хлыщ Крылов — какого хрена он все время вокруг тебя крутится?
— Этот, как ты выразился, "мерзкий хлыщ" Крылов хотя бы знает толк в романтике. В отличие от тебя.
Я вылетаю в коридор, со скоростью света напяливаю свое пальто прямо поверх футболки и сую ноги в туфли.
Да пошел он.
И хлопаю входной дверью.
Все воскресенье я мучаюсь после разговора с Дмитрием и не могу выдавить из себя ни строчки. Внезапно персонаж Воронцова становится для меня таким непривлекательным, что я даже представить не могу ни одной истории, где бы его ждал хэппи энд. Читатели в комментариях вопрошают, здоров ли автор и будет ли сегодня продолжение, а у меня даже нет сил им ответить.
Господи, надеюсь, мы предохранялись? Я совершенно не хочу иметь дела с последствиями пятничной ночи. Воронцов и отцовство — антонимы.
— Мне трындец, — заявляю я в трубку Марине, когда она звонит узнать, жива ли я.
— Я бы на твоем месте так не убивалась, — бойко твердит подруга. — До этой истории в клубе я думала о твоем начальнике гораздо хуже. А он, оказывается, очень даже о тебе беспокоится. Ты уж прости, что я ему перезвонила, но ты совсем не соображала, а он просто разрывал телефон. Я сначала подумала его просто вырубить, а потом поняла, что Воронцов — наше единственное спасение. И правда, Алис, что бы мы без него делали?
Я не очень-то хочу с ней соглашаться, но головой понимаю, что она права.
— Сначала история в офисе, потом это… Он будто издевается надо мной.
— Или испытывает к тебе какие-то чувства?
Я заваливаюсь сверху на застеленную кровать и смотрю в потолок.