Боль до странного легко лишила всей брони, что сковывала разум раньше. Становится таким очевидным, что прикасаться — нормально, смущать — нормально, делать комплименты — нормально… если хочется.
Брайт протягивает чуть подрагивающую неуверенную руку, а Рейву хочется её поторопить, потянуть на себя, может даже прижать к себе. Он сглатывает, борясь с желанием вмешаться, а она, приняв это за отвращение, останавливается.
— Нет… пожалуйста, — хрипит он.
А потом шумно выдыхает, когда прохладные пальцы касаются воспалённой кожи лба. Она так идеально остужает, что хочется сказать спасибо…
— Спасибо, — шепчет он быстрее, чем придумывает причину не делать это.
Глаза Брайт широко распахиваются. Она начинает стремительно меняться, и губы Рейва трогает улыбка, будто он встречает старого доброго друга, кого-то родного и очень близкого.
Округляются щёки, бёдра, грудь. Волосы становятся привычного пшеничного оттенка, глаза наливаются розовым золотом. Слишком нечеловечески гибкое тело становится хрупким, угловатым. Брайт кутается в свои длинные мокрые волосы и смотрит по сторонам, ища чем бы прикрыться. Рейв не отводит взгляд и надеется, что не выглядит слишком очарованным. Неловко тянется к замку на своей толстовке и расстёгивает его онемевшими пальцами.
Превозмогая боль во всех мышцах, с шипением, скидывает и протягивает Брайт толстовку, искренне жалея, что не может сам накинуть её на худые белые плечи.
Она краснеет, неловко жуёт губу, кутается в толстовку и делает глубокий вдох.
Садится ближе.
— Я… постараюсь, но… Сирена сильнее человека. А удержаться в её теле трудно, — по-человечески говорит Брайт.
Рейв кивает в ответ.
Одна прохладная рука снова ложится на его лоб, вторая несмело берёт Рейва за руку. И тут же пальцы переплетаются.
— Так знакома твоя боль,
Ей есть место у меня.
Ты лишь только мне позволь.
Превратить в морскую соль.
Отпустить на ветра вой.
Знай моя…
… рука с тобой.
Рейву казалось, что он или переломает Брайт Масон пальцы, или срастётся с ней накрепко, так что никто не сможет потом разорвать их руки.
Но её песня снова работает. Снова.
Он закрывает глаза, прижимается макушкой к борту лодки и слушает её, слушает.
Брайт сжимает его руку в ответ, видимо, когда уже не может терпеть то, с какой силой Рейв за неё цепляется. Её пальцы скользят по его лбу, иногда касаются волос, а потом и вовсе зарываются в них.
— Тш… — шепчет она, склоняется к Рейву и, зажмурившись, целует в лоб.
Он распахивает глаза.
Мир стал цветным. Небо стало бесконечно прекрасным, а не пугающим.
Всё прошло, будто не было.