К Ларту на следующий день я не поехала. Домой вернулась глубокой ночью, проснулась поздно, да и дождь зарядил основательно. Лежала и смотрела в потолок. Вставать не хотелось.
Вообще ничего не хотелось.
От ночного разговора осталось тягостное послевкусие и два итоговых вывода.
Первый — что Йар для меня потерян.
Нет, я и до этого не думала, что есть какой-то шанс, но могла хотя бы безнаказанно мечтать о нем. Приятно, привычно. Когда ничего о человеке не знаешь, можешь придумывать его любым. Каким он тебе нравится. В детстве я играла с бумажными куклами. Вырезала из журналов красоток и рисовала им миллион платьев. По сути, Йар в моих ежевечерних грезах был такой же бумажной куколкой, которую я доставала из коробки, придумывала нам с ним всевозможные игры, а потом убирала обратно. Но этой ночью узнала о нем такое, что сделало его в моих глазах реальным человеком со своей собственной жизнью.
Теперь я уже не могла придумывать его — идеального принца, который подходил мне, как кусочки пазла с общими краями. А мечтать о настоящем Йаре было слишком больно. Потому что — и это был второй вывод — именно в такого, настоящего, неидеального, я и влюбилась. Несмотря на то, что он напился в стельку и распустил сопли. Уж кому как не мне было знать, что даже самые сильные мужчины под алкоголем могут раскваситься и слить свои горести бармену. Зачастую именно за этим люди и пьют. Потому что никогда не поделятся таким на трезвую со знакомыми.
Сделай я всего один шажок навстречу, не убери руку из-под его ладони, вполне вероятно, что мы ушли бы вместе. Но это было бы такое исполнение мечты, которое не принесло бы ничего, кроме разочарования. Секс с пьяным мужчиной и так сомнительное удовольствие, а уж с учетом того, что он будет думать при этом вовсе не о тебе… Меньше всего я хотела бы стать для Йара одноразовой резиновой бабой.
Но даже если бы он, проснувшись, не схватился за голову с воплями «что я наделал?!», это ничего не изменило бы. Пока голова эта самая занята мыслями о бывшей-будущей невесте, мне там места не будет. А если пойти еще дальше, то и вообще никогда. На гризах не женятся, а быть его любовницей — для меня этого слишком мало.
Ну почему же, возразил внутренний голос, невестка Ларта как раз была попаданкой. И муж так ее любил, что не выдержал разлуки с ней, когда умерла.
Исключения, как известно, подтверждают правило, ответила я. И только тут обратила внимание на то, что запах цветущей гайи стал намного сильнее.
Подойдя к подоконнику, я обнаружила увядший цветок на поникшем стебле, а вместо него — новый, ярко-лиловый, едва распустившийся. И от его запаха мне стало вдруг как-то спокойнее, что ли.