Губами ведет цепочку по ключицам. Вдавливает в мускулистое тело и с хрипом выдыхает.
— Когда я вернулся, сразу же рассказал тебе обо всем. Может, ты удивишься, но ты приняла меня таким.
Усмехаюсь. Так и хочется сказать: «Милый, судя по моим дрожащим коленкам и твоему чудовищному влиянию, я бы приняла тебя любым. Как жаль, что в тот день ты струсил и не рассказал. Ты — лгун, Рон».
Мне интересно — почему он врёт. Знаю, что прямо не ответит, поэтому молчу.
Может, когда-нибудь до него дойдёт, что говорить только правду — единственный путь к исправлению ошибок…но, боюсь, будет уже поздно.
По его рукам течет кровь. Он этого не замечает. Смотрит на меня пугающим взглядом и волнует своими прикосновениями. И это крайне жутко, ведь Шмидт всегда подмечал каждый маленький синяк на моём теле. А свои раны откровенно игнорировал.
— Тебе нужен врач. Если ты подхватишь инфекцию…
— Беспокоишься? — иронично улыбается и сверкает глазами.
— Вот еще, — насмешливо фыркаю. — Я просто не хочу, чтобы ты испачкал меня своей кровью.
— Чертовка, ты упряма до мозга костей, — роняет низким голосом. — Любишь выводить меня из себя?
— Конечно. Я обожаю играть на твоих нервах, — продолжаю дерзить.
Не знаю, с чего вдруг во мне проснулось едкое желание раздразнить его. Наверное, адреналин еще не улёгся.
Но всё веселье мгновенно испаряется, стоит мне увидеть желваки на его щеках и недобрую ухмылку.
— Ты меняешься, Царапка. Становишься смелее и наглеешь, прекрасно понимая, что я ничего тебе не сделаю, — пальцами сжимает скулы, словно хочет поцеловать. — Приятно видеть прежнюю тебя.
Стоп. Разговор явно уходит не в ту сторону.
Лихорадочно думаю. Нужно срочно его отвлечь.
— Разве ты не должен всегда быть сильным и несокрушимым? — резко перевожу в шутку. — Если твои враги увидят хотя бы малейший порез, они поймут, что ты — из плоти и крови. И нападут. Тебе нужно хорошо о себе заботиться. Только посмотри на своё тело!
— А что с ним не так? — вкрадчиво шепчет, обдавая плечи горячим дыханием. — Прежде ты не жаловалась.
Опять шутит, дурак. Нас обоих чуть не убили, а он развлекается.
— У тебя шрамов больше, чем морщин.
— Некоторые из них оставлены тобой, забыла? — хватает мою руку, поднимает рубашку и прикладывает к напряжённому торсу. Я дёргаюсь, как от кипятка. — Ты ударила вот сюда. Прямо в бок. Хорошо целилась, молодец. Как я учил — чтобы временно дезориентировать, но при этом не убить.
Настойчиво держит за запястье и хрипло бросает.
— Я безмерно им горжусь. Если бы ты не сбежала, я мог тебе существенно навредить. В тот день я совсем голову отключил. Перед глазами лишь твоё мертвое тело стояло.