— Постой! Ты сказал, что я оставила несколько шрамов.
Он еще рот не открыл, но я уже знаю, что собирается врать. Всем сердцем это чувствую.
— Оговорился. Бывает, — явно нервничает. — И вообще — я не такой уж и старый.
Мда. Умница, Моника, ты даже не вкурсе, сколько твоему мужу лет.
Смущенно протягиваю.
— Я не помню твой возраст.
Бесстрастно отвечает.
— Мне тридцать четыре.
Боже. Он старше меня на двенадцать лет.
Связная речь возвращается не скоро. Я передергиваю плечами и тихо говорю.
— Жуть. Ты выглядишь моложе.
— Не льсти мне, Царапка. За время, проведенное без тебя, я успел почувствовать себя стариком. Да я и был мертвецом. Наяву жил в аду. Сто раз пожалел, что не сдохнул. Благо, ты ко мне вернулась.
Не по своей воле, но об этом он деликатно умалчивает.
Брезгливо снимает испорченную рубашку и берет меня под руку.
— Пойдем.
Я все ещё не могу отойти от услышанного. Хмуро разглядываю татуировки на его торсе. Они идеально скрывают шрамы, но я слишком хорошо помню тот момент, когда я до них дотронулась.
— Куда?
— Будешь меня лечить. Ты ведь так переживаешь, — с издевкой добавляет. — Я не могу довериться никому другому. Только тебе.
Глава 26. Монике страшно не за себя
— Где у тебя аптечка?
— В ванной, — кивает на соседнюю дверь и тяжело опускается на кровать.
Как бы он ни строил из себя героя, ему больно. Когда я отворачиваюсь, и Рон думает, что я ничего не вижу, его лицо молниеносно меняется. Взгляд становится стеклянным, а черты заостряются и придают ему сходство с грозным, хищным зверем.
Я захожу в ванную и открываю стеклянный шкаф. От количества лекарств глаза разбегаются. Есть всё — от антибиотиков до устрашающих уколов.
Пока беру бинты, ватные диски, антисептик, марлю и обеззараживающую мазь. Не знаю, насколько всё плохо.
Возвращаюсь в спальню. Бросаю лекарства на кровать и замираю. Рон даже не потрудился снять с себя рубашку. Кровью запачкал плед.
Недовольно выпаливаю.
— Разденься. Как прикажешь обрабатывать рану?
Хмыкает. Медленно расстегивает пуговицы, обнажая горло и грудь.
— Боже, эти слова, да в другой бы ситуации, — смеется и тут же передергивается от боли.
Я беспомощна против его эмоций. Волнение бьёт по щекам.
— Что с тобой? Почему ты так слаб?
С тревогой разглядываю рваный порез и трясущимися ладонями помогаю снять его рубашку. Алое пятно расползается по руке. Вид не особо жуткий, но состояние Рона вызывает большие подозрения.
— Разве один порез способен сильно навредить тебе?
Он сжимает зубы и хрипло выдает.
— Похоже, что нож был пропитан какой-то дрянью. Принеси мне всю аптечку.