— Вы очень хороший человек.
— Если ты в это веришь, то ты идиотка, — усмехается он и прикрывает глаза, я так и вожу по кромке шеи и начинаю легонько массировать плечи такого сложного, непонятного человека. — Когда я начинал, то шел по головам и мне было без разницы, кто и что при этом теряет. Я всегда думал в первую очередь о своих желаниях и конечно деньгах.
— Тщеславие не самый худший грех, на самом деле, тем более вы помогаете другим людям зарабатывать деньги, — продолжаю я массировать мощные плечи через белую рубашку с закатанными руками, из-под которых виднеются сильные увитые венами руки.
Руки, что могут, как возвысить, так и повергнуть в адское пекло.
— А какой худший? — открывает он на мгновение глаза и тянет ко мне руку, трогает губы, водит по ним пальцем, щекоча и лаская меня.
— Воровство, как мне кажется. Особенно если у человека крадут возможность сказать «нет» — тихо, но твердо говорю я, думая о том, как у меня эту возможность отбирают уже второй раз.
— Насилуют женщин только конченные уроды без грамма интеллекта. Всегда ведь можно договориться, — скалит он зубы, надавливает на мою губы и протискивает туда палец, потом достает и увлажняет губы.
Точно. Все продается, все покупается. Так может говорить только настоящий делец.
— У всего есть цена? — хмыкаю я и руками тянусь к его груди и, опуская лицо ниже, почти касаясь его губ, тогда, как мои давно ласкают кончики его пальцев.
— У всех есть цена, — кивает он и снова прикрывает глаза, а потом на выдохе рычит сквозь зубы. — Знала бы ты как мне хочется тебя трахнуть. Смести все со стола, нагнуть и вставить член в задницу, чтобы ты выгнулась и кричала.
Такая откровенность, с чего бы это? Устал?
— Но не можете? — шепчу, уже потекшая от высказанной им картины и выпускаю на волю одну из его пуговиц. Потом снимаю с петли другую.
— Опять эта ответственность. Совесть не позволяет, пока рядом Василиса.
Это вселило надежду, что я еще нему не надоела.
— Можно ведь что-нибудь придумать, — шепчу я ему на ухо, прикусываю губами мочку и чувствую, как напряглось его крупное тело, а под брюками ясно выделился член. Член от воспоминаний, о котором рот постоянно заполняется слюной.
Он поднял вторую руки на мою шею, которую легонько, но уверенно сжал.
— Мне очень хочется, что-то придумать… — язык по подбородку и тут я хочу прикрыть глаза от удовольствия, но внезапно вижу, как мелькает на экране окошко электронной почты. Вроде бы ничего особенного, если бы не тема сообщения.
«Запрос: Майя Солодова. Досье»
Время на мгновение замирает, а вместе с ним и мое сердце. Весь мир сосредотачивается в этом светящемся окошке. Окошке, означающим мой конец.