— Ладно, я покажу тебе город…
— И Василисе, — напоминает Майя, и Давид усмехается, наконец, откатывается в сторону.
— Куда же без нее. Только тебе придется постараться, чтобы потом отблагодарить меня.
Майя поднимает руки над головой, тянется, демонстрируя холмы и впадины, от которых Давид даже не думает отводить взгляд, а потом просто разворачивается к нему лицом, чтобы закинуть ногу на мужское бедро.
— Я всегда рада сказать тебе спасибо, тем более что обычно ты более чем отзывчив, — говорит она и берет его руку и подносит палец к губам, берет в рот глубоко. Долго и со вкусом облизывает.
— Чертовка, — сдавленно говорит Давид и рукой находит грудь, которую тут же сжимает. В этот момент в его голове бродят самые разные мысли и он решает не юлить и высказать, наконец мучавшую его столько времени. Главную. — Хочу провести настоящую сессию, когда вернемся.
Майя замирает, смотрит испуганно, наверняка понимая о чем речь. Ведь до этого была легкая прелюдия, и Давид решил, что пора переходить к основному блюду. Она готова.
— Как тебе хочется, — шепнула она и чуть застонала, когда рука с груди лаской переместилась на живот и ниже. — Но сначала прогулка.
— Разумеется, — приблизился он к ее губам и вытащил язык ожидая от нее того же.
Она раскрыла губки, показала кончик языка, не отрывая ошалелого, еще немного испуганного взгляда от его глаз и он тут же принялся играться с ее языком, так и не закрывая рта.
Это было почти как секс, но кажется, завело обоих больше, чем соединение тел.
Время шло, мы находились во Франции третью неделю. Давид не изменился, но стал бывать с нами чаще.
Водил по ресторанам, рассказывал невероятные французские легенды. Он был своими везде, где бы мы не находились. И часто улыбался знакомым.
Мягко, безразлично.
Но от этого простого движения лицевых мышц дыхание спирало, в сердце тут же рвалось из груди.
Он казался ненастоящим, не моим. Снова возникла параллель с золушкой. И я уже чувствовала, что тиканье часов на нашей бомбе становится все громче.
Это пугало, хотелось время остановить, повернуть вспять, чтобы оно перестало нас гнать к неизбежному разрыву. И даже секс, такой невероятно тихий каждый вечер не делал меня к нему ближе.
Между нами стояла стена из моей лжи, его безразличия и поступка, который я только ухудшила. Когда еще два раза приходила в личный кабинет и удаляла все сообщения из папки «спам».
Когда пришло время уезжать, я долго сидела на подоконнике, смотря на сияющую в темноте Эйфелевую башню и не собиралась.
Просто не могла себя заставить встать и сложить вещи в чемодан.