Надо сказать Давиду, но я не хочу портить вечер перед разлукой выяснениями информации. Сама у себя красть минуты счастья? Что может быть глупее. Лучше я ущипну его за волос, а он меня накажет, подтянет голову к краю и трахнет в горло, спуская в меня третью за вечер порцию спермы.
— Это же не самолет «Пемза-москва», это Япония, там все по визам и паспортам. Я уже все заказал, если успеем сделать, прилетишь ко мне раньше, — объяснял Давид, пальцами поглаживая мой затылок, массируя его, вводя меня в новое искушение.
Раньше секс не имел столько значения, вернее он вообще перестал для меня существовать, а теперь день без желанного тела приносит мне массу мучений. А таких дней будет тридцать.
Уже засыпая, я думала, что Давид так и не признался мне в любви, но это было не важно, важно его отношение, то как он меня понимает, как предугадывает порочные желания, то, что он спас мою сестру, даже не подозревая кому он отправлял деньги.
Даже если он никогда не признается мне в любви, я не расстроюсь, моих чувств и эмоций хватит на двоих, а со временем и на троих.
— Спокойной ночи, любимый.
— Спокойной ночи, Мышка.
— Давид, — шепчу растерянно, оглядываясь. Как я здесь оказалась? — Я не понимаю…
— Молчать! — шипит он не своим голосом, и я падаю на диван в его современной квартире. Стойте, мы же были в отеле… — Ты должна знать свое место! Где твое место?!
Суров и безжалостен. Если бы еще знать, что именно его так разозлило. Он угрожающе нависает сверху, держа меня в плену глаз, рук, что по обе стороны головы, а главное ауры силы и власти. Той ауры, которую при одном взгляде на его, словно высеченное из камня лицо, видно невооруженным взглядом. Но он никогда не грубил, не повышал голоса на меня.
Этого не требуется, ведь я уже в его власти. Добровольной, сладкой власти.
Он всматривается в мои глаза, пока я вжимаюсь в спинку дивана, словно что-то выискивая. Давит. Требует беспрекословного подчинения. Он не прикасается, но от его взгляда, шею как будто охватывает ошейник, и я знаю, что он скоро там и окажется.
— На коленях, мое место у вас в ногах, — говорю тихо, и покорно и он тут же поднимается и отходит на шаг, осматривая мое дрожащее тело, скользя взглядом под прикрытой платьем груди, задерживаясь на постыдно торчащих сосках.
Страх и возбуждение, ровно как боль с удовольствием идут рядом с этим человеком рука об руку, впитавшись в меня как яд, разъедающий прежнюю Майю, создавая из пепла новую, смелую.
Что происходит? Почему он так себя ведет?
— Правильно. И ты этого хочешь или может быть тебе больше понравится флиртовать с Андроновым, может быть ты даже хочешь сменить хозяина? — выбор, которого нет, звучит в его угрожающем голосе.