– Ты одна живешь?
– Да. Одна.
– А другие родственники у тебя есть?
– Здесь нет. Есть тетка в столице. Но мама с ней почти не общалась. Да я и сама ее видела буквально пару раз. Они с мамой только по праздникам и созванивались. Ещё дядя дальнего колена в Магадане есть. Но я его не считаю родственником. Даже не знаю, как его зовут.
– То есть… в случае чего, защитить тебя некому.
– Отчего защитить?
Беркут некоторое время продолжает молчать.
– Всякие бывают обстоятельства, – наконец, он отвечает с ленцой в голосе. – Ты работаешь?
– Конечно.
– Где?
– В небольшой фирме по резке металла – считаю зарплату. И, кстати, у меня сейчас отпуск. Знаешь… мне там не нравится. Я хочу сменить направление деятельности.
– Уже есть идеи?
– Только очень обобщенные. А ты?
– Что именно?
– Нууу… – я немного замялась и стушевалась под сверкающим взглядом. – Хотелось бы знать о тебе больше. Хоть немного. Это ведь не твой настоящий дом?
– Я не люблю говорить о себе. Тем более, рассказывать о суровых буднях одной маленькой привлекательной девочке.
Рома вдруг начинает меня щекотать. А я выгибаюсь ему навстречу, пытаясь прикрыться локтями, и неудержимо смеюсь на всю комнату.
Пытка прекращается, сменяясь новыми будоражащими прикосновениями твёрдых мужских губ к моему животу.
– Ром?
– М?
– Не верится, что скоро ты меня отошлёшь обратно.
Он останавливается и нависает надо мной. Заглядывает в глаза.
– Яна, послезавтра я отсюда съезжаю.
Улыбка начинает медленно сползать с моего лица.
Очень странное ощущение. Я должна радоваться и быть на седьмом небе от счастья. Но… мне отчего-то хочется плакать.
Конечно, это было неизбежно. И опять жгучее, пробирающее до слез, ненавистное «но»…
– Я тебя домой отвезу. Лично.
Наплевав на все, я тянусь к лицу Ромы, кладу ладони так, чтобы удобнее было притянуть к себе за голову. И он разрешает. Легко подаётся вперёд за моими руками. Облокачивается на локти, нависая надо мной.
– А потом? – я попыталась спросить равнодушно, но голос дрогнул все равно. Потому что для меня это слишком важно.
– У меня нет ответа, Ян.
Резкая фраза бьет наотмашь. Это не у него нет ответа. Просто Беркуту не нужны истерики и сложности. Заморочки и затруднения излишни.
Очевидно, в моих глазах он читает намного больше того, что я могу позволить себе произнести вслух.
– Кто ты?
Его лицо так близко от моего, что я ощущаю тёплое, размеренное дыхание. Он как всегда спокоен. Даже сейчас, когда мое сердце рвётся к нему. Хоть я и понимаю, что глупо. Что неосмотрительно. Что нельзя…
– Человек.
Я расплачусь прямо сейчас. Как он может?! Я ведь имею в виду совсем не это! Почему он не может хоть немного приоткрыться?! Почему?! Ну почему ему настолько все равно?!