Элге вынесла и этот взгляд: острый, словно бритва, полный яда.
— Я влюбилась в Мадвика с первой встречи, — сказала она, поражаясь ровности своего тона. — Я просто очень его…
Изящная чёрная бровь задумчиво поползла вверх и опустилась обратно.
— Не вы первая, — перебила Гайра. — Мадвик Форриль всегда пользовался большим успехом…впрочем, вам это, должно быть, известно. Уже должно. Что ж… Живите с этим, дорогая леди Форриль. И пусть жизнь будет к вам столь же щедра на сюрпризы, как чьей-то волей моя — ко мне.
* * *
Дома Элге сразу же отпустила горничную: трясло и выворачивало так, что видеть кого-то рядом с собой ни одной лишней секунды невозможно. Казалось, осуждение сыплется отовсюду, из каждого угла, из каждого жеста прислуги, их взглядов. Хорошо, что свекровь со свёкром не попались на пути — разрыдалась бы, скорчившись поломанной игрушкой у их ног. Стыд выжигал нутро, вина скручивала спазмами. Элге сама приготовила воду, не глядя, покидала в чашу каких-то засушенных цветков, из разных бутылочек налила масел, не чувствуя ароматов — ни одного. Ноздри забил едкий горький запах чужой обиды и своей чудовищной лжи.
«Я сломала ей жизнь», — как заведённая, повторяла девушка, сидя по горло в ласковой тёплой воде, а по ощущениям — её словно колотый лёд обнимал. Винить лесного мага не удавалось — это по её желанию он выбирал подходящий способ исполнения. Как и почему пострадал сам барон Иджеру — вот этого Элге понять не могла. Знать не знала, думать не думала о чьих-то родителях, о том, что они вообще есть. Однако — прекрасная Гайра навсегда покидает ставший враждебным ей Леавор, а барон Остебан, отчего-то лишившийся своей высокой должности, едет в какое-то столичное министерство, принимать дела и гонять обленившихся чиновников. Дочери не поверил, но пытался заткнуть злые языки? И так рьяно пытался, что потерял расположение его величества? При этом…лорд Тивис всё-таки получил место в Малом Совете. Не баронское ли? Вовремя подсуетился, пользуясь случаем?
Элге подлила горячей воды. Не сильна она в интригах, тем более придворных. Совершенно не умеет видеть все детали мозаики и правильно их складывать. Знала, что в опале барона не виновата — её жгучее желание заполучить блистательного Мада ударило лишь по красавице Гайре, но… «И муж у тебя скотина, и ты — редкостная дрянь. Вы друг друга стоите», — укоряла она себя. Снова и снова её затапливали мучительные приступы раскаяния, накрывая высокими волнами, в которых она не могла барахтаться — сверху камнем лежала совесть.
Кое-как пережив этот ужасный день, Элге заперлась в спальне, сделав вид, что рано легла спать.