— Он здоровый кабанина, конечно, будет, — посмеивается врач, а мне не смешно. Совсем не смешно.
Особенно от его пофигистического отношения. Не знаю, что на меня находит, но хочется вцепиться в его лицо ногтями. И я бы это сделала, но меня отстраняет Иван. За его спиной мне спокойнее, особенно учитывая, что он за счет роста полностью меня загораживает.
— Вы нормально с ней разговаривайте, если не хотите следующие десять лет лечить тараканов на зоне, — шипит так грубо, что мне бы нужно его отдёрнуть, но я лишь наслаждаюсь его защитой и умением решать вопросы.
Врач ничего не отвечает, потому что его зовут в операционную, а Иван притягивает меня к себе.
— Пообещай, что он будет жить, — прошу я сквозь слезы, утыкаясь лбом в его твердую грудь.
— Будет, Нина. Борис не для того столько лет горбатился, чтобы его убило аварией.
— Но ведь его еще и подстрелили, — хнычу, вспоминая кровь.
— Тебе ли не знать, как часто он ловил пулю, — усмехается Иван, отстраняет меня и садит на диван для ожидающих. Теперь за свою пулю мне становится стыдно. — Поспи. Сейчас принесут одеяло и подушку.
Я бы и хотела подчиниться, но вооруженная охрана возле операционной, да и сама операция не дают сомкнуть глаз.
Борис может умереть — это ясно. Но страшнее то, что я не знаю, хочу ли я, чтобы он выжил.
Тяжело себе признаться, но факт. Без него все станет легче. Любовь пройдет, наступит другая, а мой поступок в лесу смоет рекой времени.
Но это — если рационально мыслить, а если послушать сердце, то меньше всего я хочу его смерти.
Смыкаю глаза за противоречивыми мыслями всего на мгновение, как вдруг вздрагиваю от треска двери. Из операционной выходит врач. Это сколько же времени прошло?
— Жить будет, — говорит он мне, когда буквально налетаю на его худое тело, и уходит. А у меня от мандража по телу озноб, мурашки, волнение. В душе буря и я задыхаюсь.
Жить будет. Жить будет! Это же хорошо! Хорошо!
Но почему лицо врача было такое мрачное?
Разворачиваюсь, бегу за ним по светлому коридору мимо медсестёр и санитаров. Такое ощущение, что вся клиника работает только на Бориса. Останавливаю врача и требую ответа.
— Жить будет и все?
— Жить будет и все. Насчет ходить не уверен… — вздыхает он и снова выдвигается к себе в ординаторскую. Я же остаюсь стоять на месте напротив окна, за которым теперь идет мокрый снег. Часто дышу, прикрыв глаза.
Ну, конечно, разве могло быть все просто. Да, разве может быть в моей жизни все просто?!
Узнать, что шлюха малолетняя почти как сестра. Пожалуйста!
Попасть под пули. Пожалуйста!
Узнать, что любовь всей твоей жизни останется инвалидом.