«Раки!»
Она зажала мою голову между грудями и легонько качала ее, измученная, но еще теплая от взаимного возбуждения.
В свете спички у Веры было ангельское лицо. Она зажгла сигарету во рту и передала ее мне. Прошел час с тех пор, как мы занимались любовью, но наши желания все еще горели ярче этого маленького огонька. Она взорвала его.
«Раки, ты знал много женщин. Они все влюблялись в тебя?
— Не то чтобы я это знал.
— А ты, ты когда-нибудь влюбляешься?
"Очень редко."
«Убийца, опытный водитель, контрабандист и настоящий джентльмен. Я могла бы любить тебя.
Ее слова были серьезными. Она вынула Sobranie изо рта, затянулась, глубоко вдохнула и вернула её.
"Но я не буду." Она выпустила дым. 'Я не могу этого сделать. Ты понимаешь?'
— Я понимаю, — сказал лицемер во мне. Барьер между нами был намного больше, чем только между мафиози и турком. Но я позволил ей взять на себя вину за то, что она подвела черту в наших отношениях.
Возможно, она даже думала, что это была какая-то уверенность, что я выпущу ее из виду до отплытия корабля. По правде говоря, меня не волновало, вступит ли она в контакт за пределами Турции. Я мог справиться с этим. Суть моего плана, моя ложная турецкая идентичность, была чрезвычайно уязвима в Турции, и я должен был держать ее подальше от любых контактов, пока мы не были за пределами страны.
— У тебя действительно есть идеальный план? — тихо спросила она. 'Идеальный.'
'Я надеюсь, что это так. Для нас двоих.'
Я поцеловал щель между ее грудями. 'Что ты имеешь в виду?' — спросил я любезно.
Она схватила меня сзади и схватила что-то с заднего сиденья. Я посмотрел на это при свете спички. Сокровище Веры представляло собой стеклянный цилиндр с острым хрупким концом. Внутри была прозрачная жидкость.
Глаза Веры, мягкого шоколадно-коричневого цвета, отражали мои, когда ее пальцы сломали цилиндр пополам. Запах стрихнина поднялся вверх, когда она вылила жидкость на пол.
— Я положила его между сидениями, пока ты был на связи. Мне сказали использовать его, если только я не буду уверена, что ты сможешь сделать эту передачу.
Я продолжал смотреть ей в глаза. Я понял, что они не такие мягкие. Они были похожи на глаза дорогой бирманской кошки.
— Нет, — ответила она на незаданный вопрос. — Я не ожидала, что займусь с тобой любовью. Это было последнее, чего от меня ожидали.
Возможно, Вера говорила правду, но я не мог не думать о Фрэнке Мусио, плывущем по калифорнийским ручьям с телом, полным яда.