– Ты одна, Асса? Кто-то пришел к тебе в гости? – звучала «лодка».
– Нет, бабушка, я одна. Сейчас позанимаюсь и пойду спать.
– Хорошо, доченька. Хорошо, что ты пришла. Я совсем устала тебя ждать. Асса, ты одна?
– Да, бабушка, я одна.
– Очень грустно это слышать, милая. Ты такая красивая, я помню, когда твоя мама принесла тебя из роддома, а твой отец встречал ее у порога с цветами, кажется, какими-то никогда не цветущими раньше, ты походила совсем как на маленького зайчика, которого солнце обронило по дороге к закату.
– Да, бабушка, мама рассказывала мне об этом.
– Милая, а помнишь, как жужжало твое крохотное сердечко, когда ты росла свои первые денечки? Конечно, не помнишь. Твоя мама долго выбирала тебе имя, а ты все жужжала и трепетала, совсем как пчелка, но не хотела кушать мед. Помнишь? Ты его терпеть не могла. Мама назвала тебя Ассой, совсем как осой, только без жала. Доченька.
– Да, бабушка?
– Ты пришла одна, милая?
Асса молча лила слезы на все уже спрятавшихся рыбок и кивала головой. Ее собеседница все равно ничего не видела, но в своей тишине кто угодно видел бы больше, чем видят глаза.
– Что с ней? – спросил Жа гранатововолосую, всю в пятнах от страха Ассу.
– Она долго болела, и я осталась за ней ухаживать. Она не выходит из дому уже несколько лет и почти не передвигается. Мне приходится менять ей пеленки и кормить из ложки как маленькую. Когда меня нет, к ней ходит тетка, но они не любят друг друга. Все время кричат.
– Как ты так живешь? – съел ее слова мальчик.
– А у меня нет выбора. Милый Жа. Оставайся здесь сегодня. Мне нужно уйти, я вернусь поздно. Еда в холодильнике. Магазин за углом, вот деньги. За бабушкину нежизнь платит государство. Купи нам вина.
Асса не переодеваясь ускакала вниз по лестнице и скоро хлопнула дверью. В ее комнате не было ничего, кроме кровати и телевизора. Еще ковер, но он будто уже сросся с полом, был коричневый и светлый. Малышу Жа показалось, что наступило лето, когда он наступил на ковер.
Жа задремал под шум телетекста и вкус сухого и сырого виноградного, купленного на слепые гроши. Сквозь сон почувствовал Жа запах горклой смородины и человеческих испражнений. Он открыл глаза и увидел перед собой силуэт, какой-то болезненный и очень худой. Проморгался и разглядел в нем бабушку. Она стояла у кровати, держась за подголовник, и пристально наблюдала воздух вокруг нее. Ее глаза были почти белоснежными, слепыми, ноги подкашивались, волосы сединой опускались почти до пояса. Жа расслышал еще кипу запахов, в ней была и тухлая рыба, кислая и разлагающаяся в каком-нибудь пивном желудке, и запах летнего дождя, немного вереска и пшеницы. К малышу Жа подступила рвота, но он ее успел проглотить, когда бабушка заговорила: