– Алимчик! Мне надо верить. Ты должен повиноваться.
Бесенята-алимчики на коленках подползли ко мне и стали дергать слабыми лапками: «верь ей, верь ей». Я был ошеломлен таким резким переходом, и безропотно согласился.
С каждым приходом к фифе я продвигался по квартире второго этажа. У меня сложилось впечатление, что это не квартира, а критский лабиринт, в котором могла разобраться только его устроительница, – фифа. Частенько, когда поднимался на второй этаж, фифа завязывала мне глаза, и вела за руку. Бесенята-алимчики шепотом подсказывали, чтобы я не оступился и не расквасил лоб. В одном из посещений, фифа привела меня в зал. Когда она сняла повязку с глаз, я осмотрелся вокруг и был поражен. На стенах были черные зеркала, на потолке – фальш-окно с изображением ночного неба с крупными звездами. Изображение ночного неба менялось, иногда это было небо северного полушария, иногда южного, а иногда – месячные изображения ночного неба. Посредине зала стояло нечто вроде небольшого алтаря с большими черными свечами, и были разбросаны кресла-мешки. Бесенятам-алимчикам вход был запрещен, сюда могла входить только её зеркальное отражение. Она всегда стояла за правым плечом своей хозяйки и многозначительно поигрывала хлыстом. Фифа зажигала черные свечи, когда приводила меня в зал, и струился ароматный дым, вгонявший в меня транс, а она шептала, шептала и шептала. Из шепота я понимал только одно слово «предназначенье». Я сидел, одурманенный, а фифа вилась вокруг меня с зеркальной подружкой. Когда свечи прогорали, усталая фифа усаживалась на кресло-мешок, вытягивала босые ноги и приказывала:.
– Разотри мне ноги.
Я осторожно касался алебастровой кожи, обжигавшей холодом, согревал своим дыханием и начинал растирать. Сначала пальцы, потом ступни, щиколотки, голени и бедра. В первый раз я хотел двинуться дальше, чтобы залезть в стринги, но зеркальная фифа предостерегающе щелкнула плеткой, а фифа утомленно произнесла:
– Алимчик, не будь шалунишкой! Я не твоя пожилая любовница, у которой ты проводишь ночи.
Несмотря на тяжелую и плохо соображающую голову, я удивился, как она узнала о мамке Юлии, а фифа лениво потянулась:
– По запаху тела и по дешевым духам. Возможно, твоя подруга была проституткой. От неё пахнет слишком многими мужчинами.
Я хотел обидеться, мне нравились духи мамки Юлии, но промолчал. Крыть было нечем. По инет-роликам у мамки Юлии было много партнеров.
Фифа потянулась и строго сказала:
– Брысь отсюда, я слишком сильно устала. Больше приходить ко мне не надо. Придешь, когда выполнишь свое предназначенье.