– Какая память у вас, маманя, – хором искренне восхитились мы с братцем. – Мы уже об этом позабыли.
– Я много чего помню, вы же кровиночки мои, – мать утерла слезу концом платочка. – Помог ли тебе дро…, – она запнулась и правильно произнесла, – адвокат?
– По его совету писал в милицию, но тот хмырь, видно, им зарядил, поэтому ничего не вышло. Хорошо, что не выгнали из этого сарая.
– Но хмырю – то отомстил? – повторил настойчивый братец.
– Смотри, – я поманил братца пальцем и показал в запыленное окошко. – Видишь того пузанчика, что сейчас будет садиться в меркаву? Обрати внимание, какая высокая дверь у машины, а он все равно низко наклоняется, когда садится?
Братец прилип к окошку, а потом неуверенно хохотнул:
– Точно, словно ползком пробирается. Что это с ним?
Тут я заулыбался:
– Это моя месть такая страшная. Женка у него молодая, оглобля фигуристая, глазками так и стреляла голодными. Пузанчик видно слабак, не драл ее по ночам как следует, вот и ходила баба злая. Я, как увидел ее глаза, сразу понял. Был у нас кобелек молодой, до баб охочий, вот и натравил его. Она еще и умудрилась залететь от него, а то с пузанчиком никак не получалось. Пузанчик теперь счастливый папаша чужого сына, но жена, чтобы рогатый муж ничего не понял, раскармливает сыночка, чтобы был копией пузанчика.
Братец заржал и хлопнул меня по плечу:
– Молодец, братка, это по-нашему. Так отлично отомстил!
Я махнул рукой:
– Уже давно перегорело, успел и позабыть. Жизнь в сарае, оказывается, имеет свои преимущества перед квартирой…
Мать перебила меня:
– Наливай по третьей. Уж больно хороша самогоночка!
Я налил им. В бутылке осталась еще треть.
Мать с братцем выпили, а закуски-то не осталось. Хорошо, что раньше успел залить кипятком лапшу. Мать попробовала и поморщилась:
– Что это за гадость?
Братец ничего не сказал. Он жадно с чавканьем поглощал лапшу. Мать пододвинула ему свой лоток. Братец опустошил его и сыто рыгнул:
– Вот пузцо-то набил. Только не понял, чего ел, по вкусу водоросли, а по виду лапша.
– Это нам поставляет Китай, лапша из прессованных водорослей, называется «Счастливый рабочий». Поешь такой лапши, счастья полные штаны и на работу прет, горы готов свернуть, и начальству готов внимать, ведь оно от бога, и ума у него палата!
– Хорошо живете, – уныло пробормотал братец, – сытно. Только что-то расхотелось есть такую лапшу.
Мать пододвинула мне стакан:
– Наливай, сынок, что-то душа у меня болит. Плохо у тебя жизнь сложилась. Я надеялась, что сравнению с этим охламоном, – она кивнула на братца, – ты в люди выбьешься, семью заведешь, я бы хоть одним глазочком на внуков поглядела.