– Мы победили всей командой, – рассудила Катя. – Каждый показал отличные борцовские качества.
– Может, и мне с вами в Киев пойти? – наморщил утячий нос Добрыня. – А то мотаюсь сам по себе, как перекати-поле.
– А чаво? – согласился Муромец. – Пошли, коли не шутишь.
– Присоединяйся, – разрешила девочка.
– Будем очень рады, – добавил Спиноза.
Добрыня свистнул, и с опушки прискакал вороной конь. Он с интересом покосился на Бурушку. Кобыла тряхнула пышной гривой.
До Киева оставалось всего несколько вёрст.
Над лесом сгустились тучи. Громыхнул гром. Пахавший на опушке мужик перекрестился и засобирался домой.
– Не ко времени, – поднял голову Илья.
– Ну почему же? – не согласился с ним Спиноза. – Для урожая как раз хорошо.
– Да не про то я, – Муромец проводил взглядом мужика. – Кабы вёдро – к завтрему до Киева б добрались, а так – отсиживаться.
– Ну и что, – возразила Катя. – Я люблю, когда дождь. Чтобы все вместе где-нибудь собрались и играли в карты.
– А мне в тавлеи любо, – сказал Добрыня. – И в шахматы.
– А я в дождь люблю лежать на диване и читать книги, – замечтался Спиноза.
На землю упали первые крупные капли.
– А ну давайте в лес, – Илья стеганул Бурушку. – Дерево какое найдём с густой кроною, под ним и заночуем.
В лесу таких деревьев было много. Илья Иванович придирчиво проинспектировал отобранные ребятами объекты и остановил свой выбор на раскидистом дубе.
– Опять дуб, – разочаровалась Катя. – Можно подумать, других деревьев у природы нет.
– Ну почему же, – Спиноза поправил очки. – Дуб, Катя, это символ мощи. Я даже не представляю себе, чтобы богатыри ночевали под осиной или платаном.
– Под осиной нельзя, – заметил Илья, подгребая к дереву сухие листья, – промочит. А тут – как в шатре.
Добрыня собрал хворост, и запылал костёр. Под дубом стало очень даже уютно.
Дождь, видимо, зарядил надолго. Муромец как перекусил хлебом-солью, так и всхрапнул. А вскоре, примостившись к его тёплому боку, тонко засвистел носом Спиноза. Лошади тоже спали. Соловей-разбойник немножко поворочался в мешке и затих.
Геракл позёвывала. Но спать ей было неудобно, потому что Добрыня рассказывал о своей семье:
– Матушка моя, Офимья Олександровна, очень знатного роду. А батюшка Никита Романыч и того знаменитее. Дом у нас великий, крепкий. Усадьба немалая. Всего в достатке. Да скука одолела. Поиграться-поразмяться не с кем. Кто по соседству жил из однолеток, тем руки-ноги повыворачивал, боятся подойти. А я ненароком, без злобы. Силу-то рассчитать трудно…
– Не представляю, как вы тут живете без спортивных клубов, – подавила зевок девочка. – Столько богатырей – и никакой организации. Тренер всегда подскажет, как правильно драться, без травм.