Две команды пытаются захватить кристалл с символикой другой команды, применяют всю магию, на которую способны, берут в плен; есть разведчики – это пехота, а есть летучие: драконы, ведьмы. Моя мама, когда училась в ЭМА, участвовала в этой игре, у неё и кубок за первое место был.
– Отбор первокурсников начинается через три месяца, когда вы станете полноправными студентами, – продолжал рассказывать директор.
После факультатива меня провожал Голем. Мы решили сделать кружок по парку, стояли возле пруда, кормили булочкой лебедей.
– Слышал о том, что вы чудом выжили.
– Да, Лия ещё в больнице, но ей лучше.
– Думаешь, это Тасмин? – Голем нахмурился.
– Не знаю, скорее всего, больше некому.
– А может быть, это Элифас? – предположил Голем.
– Ему-то зачем? Если бы он хотел убить меня, мог бы сделать это официально, когда решали мою судьбу.
– Ну, знаешь, одно дело убить взрослых сирен, а другое ни в чем не повинного ребёнка. Народ и восстание может поднять.
Задумалась, а вдруг он прав? Если это Элифас, то у меня огромные проблемы. Теперь Тасмин казалась не такой уж злобной, просто капризной и избалованной.
***
На следующий день идём на завтрак втроём. Ребята, Фабио и Кевин, вызвались провожать меня, боялись, что нападение повторится.
Они посадили меня за столик у окошка, а сами пошли получать еду. В окошко увидела Элифаса, он шёл в сторону академии, держал под руку мадам Лаво.
Элифас был далеко, но как-то понял, что я наблюдаю за ним. Послал мне самодовольную улыбку, потом сложил ладошки вместе и зашептал в них.
Его голос раздался возле моего уха.
– Без глупостей, – я вздрогнула, покрылась мурашками страха, – Алонзо вышел из больницы, скажешь, что у тебя другой. Или… Ну, дальше ты помнишь, – отвернулась, даже смотреть на него противно.
– Миди, я взял тебе молока и булочку с корицей, ещё и кашу. – Фабио поставил поднос возле меня. – Спасибо. Фабио, у меня к тебе огромная просьба, – краснея, мешала кашу, не знала, с чего начать.
– Что за просьба?
– Притворись моим парнем. Пожалуйста.
– И зачем тебе это надо?
– Алонзо от меня по-другому не отстанет.
– Хорошо, – медленно протянул он. – Если так уж надо, я принесу в жертву свою свободу, – я хихикнула.
– Огромная потеря для всего женского общества, – делано-грустным видом поддержала его.
– Да, польются реки слез.
После завтрака ребята ушли вперёд, спорили, кто первым попадет в команду "Четырёх стихий."
– У тебя был шанс в прошлом году! – говорил Кевин. – Не получилось? Значит, дай шанс молодым, старичок.
– Соплякам всяким неумелым ещё дорогу уступать! Перебьешься! – я шла сзади и потешалась над ними. Раздухарились, как петухи.