– Девчата, что ж вы делаете? Разве можно этим ребенка кормить? Вы ж его угробите… Давайте я его покормлю: мой уже мало сосет, прикармливаю… А потом Шурка сама будет выхаживать его, лишь бы молоко у нее не перегорело… Надо отцеживать его, пока оно есть, и можно им кормить через соску.
Раиса – так звали соседку – кормила дитя, оно смешно и трогательно чмокало, поводя крошечными глазками по сторонам. Анна с нежностью смотрела на малыша и думала, что теперь все будет хорошо, лишь бы Шура быстрее поправилась. Детей и Сергея они кормили у себя дома, готовя на всех.
Девушка снова ходила в магазин, забирая с собой Веру, чтобы хоть немножко ее отвлечь. Вова был все время рядом с матерью. Аня убирала вместе с ними их дом, трясла половички, мыла дощатый пол, проветривала комнаты. Солнце уже грело вовсю, можно бы выводить Шуру во двор, но та все еще была слаба. Шура видела, как соседка кормила ребенка, как девушка убирала вокруг, как жалела ее, присаживаясь возле кровати и обтирая ей лицо, руки, тело, тихонько сцеживая молоко из набухших грудей в кружку. Потом сливала его в бутылочку и кормила малыша. Тот радостно сосал, был спокойным, хорошо спал. Шура как-то вяло сначала отталкивала руку Ани, когда та пыталась сцеживать молоко, но, когда почувствовала облегчение и увидела, как почмокивает малыш, будто смирилась с положением и просто закрывала глаза, когда девушка подсаживалась к ней с кружкой.
– Как назовешь его, Шура?– спросила как-то раз Аня, когда увидела, что та стала спокойнее и начала поправляться.– Придумала уже имя?
– Наверное, Васькой… или… не знаю уж…– заплакала невестка.
Девушка погладила ее по плечу, успокаивая, вытирая ей лицо влажным полотенцем. Она все боялась, что Шура может вспыхнуть в злобе, как раньше, из-за этого могла снова подняться температура. Но та была вялой, почти не ела, только пила подслащенную воду, которую давала ей Аня, безуспешно пытаясь накормить хоть чем-нибудь.
Видя такое дело, Нина Ивановна стала укорять Шуру, что она погубит ребенка, если не будет есть. Потихоньку Шура стала подниматься и выходить на улицу, держась за перила, потому что все еще кружилась голова. Вера ласкалась к матери, но та глядела будто сквозь нее и даже не позволяла себе обнять дочь. Дети были притихшими, грустными. Школа заканчивалась, надо чем-то заниматься в хозяйстве, как и раньше, но Шура равнодушно смотрела на все: она ничем не интересовалась. Аня старалась не трогать ее, только пеленала малыша, ласково разговаривая с ним. Вскоре все более-менее наладилось. Шура стала прежней, но молчаливей, занималась ребенком, домом, на Аню не обращала внимания.